Самопревосхождение

«Так уже было, давным-давно, – думала про себя Ася, – мы помним древние миниатюры, иллюстрации к священным книгам, выбитые в камне горельефы: там тигр пасётся с ягнёнком, львы и лани мирно возлежат рядом с человеком, а он спокойно кладёт руки им на головы…Так неужели Ванечкин опыт означает, что сейчас эта гармония соприкосновения и любви ко всему живому начинает возвращаться?

Хотя бы к некоторым из нас, хотя бы вот к таким детям? Видимо, да…»

– Он ещё и на дудочке для них играет, – добавила свою похвалу Катя, обнимая уже убегавшего Ванечку.

– А тут уж все просто балдеют, – откликнулся со своего поварского места Арсений, одобрительно вдыхая ароматы трав, идущие от жаровни.

– Прошу заметить, – голосом безупречно воспитанного человека произнесла Ася, – звери с большим тактом пользуются благотворной энергией: порадуются и отходят в сторону.

– Вот бы и люди так! – снова бодро вступил Арсений. – Но человек ни за что не остановится, он как та мышь с вживлённым электродом на особом участке мозга: если и не умрёт на кнопке панели, включающей даже не «райское», а вполне-таки животное наслаждение, – то уж, конечно, напользуется вдоволь, а потом обязательно растерзает, расчленит на части, выложит пыточные снимки в Сети и ещё постарается выставить их на продажу.

– Побойся Бога! – взмолилась Катя.

– Не поможет, – невозмутимо ответил Арсений. – Сейчас пришло время Иуд, Иродов и Малюты.

– Но хотя бы остановись, – попросила Катя, трогательно сложив руки на груди. Она была все эти дни в особо приподнятом настроении и очень хотела его передать другим. – Use your head, забудь на время о троллях из нескончаемых фильмов ужасов, которые мы тоже вынуждены смотреть! Ведь можно переключить программу, есть же другие сценарии, и не обязательно в жанре триллера или мрачных фэнтези. Они называются «В прекрасном и радостном мире».

– И «яростном», – поправил её Арсений. – «В прекрасном и яростном мире» – именно так это звучит у Андрея Платонова.

На этот раз Катя ничего не ответила, только вздохнула и грустно опустила голову. Иван-Большой, которого так звали, очевидно, за высокий рост и фигуру тяжелоатлета, сразу пошёл к ней, успев послать предостерегающий знак своему другу и тихо сказать:

– Не смей обижать Катю.

– Да я и мухи не обижу, – так же тихо ответил Арсений.

– Жизнь мух меня совершенно не интересует, – бросил напоследок Иван, уже поднимаясь на веранду, когда Ася негромко заметила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А напрасно, так интересно было бы поговорить с насекомыми…

Быстро всё схватывающий Арсений собрал вокруг глаз свои замечательные морщинки, весело кивнул Асе и крикнул Кате с Иваном, блокируя ситуацию:

– Подождите! Мне нужно красивое блюдо для рыбы!

– А вот это совсем другое дело, – тут же откликнулась Катя, и её тёмные глаза опять озарились радостью. Они с Иваном стояли рядом, как дети, держась за руки. Подошёл Арсений, и все трое скрылись в доме. Илья с Ванечкой тоже куда-то убежали, и в саду, окружённом густым перелеском, остались только Ника и Ася.

  Ася умела молчать, не создавая напряжения для того, кто находился рядом, и сейчас Ника был особенно рад их молчанию, ибо тишина, ощущаемая особенно остро после неожиданного выплеска эмоций, удивительно точно соответствовала его внутреннему состоянию. Он думал не о данном простом случае, а, скорее, по поводу его, о том, как сильно и искренне люди проживают отрицательные чувства, как охотно выражают протест и несогласие, как часто, не задумываясь, отвечают собеседнику: «нет», «ты не прав!», но не: «возможно», или «да, я готов взглянуть на эту проблему с другой стороны», или хотя бы просто: «таково лишь моё мнение, не более»… И ведь их никто не учит этой спонтанной агрессии, она как-то сама собой зарождается и проявляется. Почему? Если бы мы умели столь же сильно, как раздражение и гнев неприятия, проживать положительные эмоции – любовь, нежность, сострадание, радость… – это бы, наверное, означало совсем иное качество жизни.

Ника не связывал свои размышления с близкими ему людьми, они-то как раз умели сопереживать и быть внимательными друг к другу, – но лишь отталкивался от привычных впечатлений, наблюдая почти что со стороны за тем, как складываются у него в голове, казалось, сами собой мысли, и ему было интересно следить, куда они его всё-таки приведут…

– Эти дети – чудо, – промолвила Ася, входя в тень густо раскинувшего свои ветви дерева и присаживаясь на край скамьи. – Они полны восхищения и любопытства к миру, так искренне верят в сказки, в то, что весь мир – живой, и что они сами – были, есть и будут всегда…, поэтому, наверное, с ними на самом деле и случаются чудеса!.. – Она помолчала.

– «Из ничего, из ниоткуда, – нет объяснения у чуда». – Потом, после небольшой паузы, добавила:

– Чудо – это ещё и большое искушение.