Самородок

«Как надо было любить и помнить любимый образ, чтобы он повторился столько раз в течение жизни одного человека в его потомках! – подумал Михаил. – Дочь Лизы была вылитая чукчанка. Но следующие поколения, внучки и правнучки были похожи на Лизу. И это повторение заставляло сердце старика биться сильнее».

* * *

– Лиза, – сказала она, – это не чукотское имя. Меня так назвал атэ.

– Очевидно, атэ любил тебя и выделял из всех своих родственников.

– Он не только любил меня. Он считал, что я единственная из всех унаследовала его способности.

Она еле удерживалась, чтобы не разрыдаться. Отвернулась, некоторое время было видно, как вздрагивают девичьи плечи. Потом она замерла, постояла сжавшимся столбиком, что-то решила про себя и обернулась. Лицо было строгим, глаза сухими. Михаил понял, Лиза спрятала своё горе. Наплачется, когда будет одна. А сейчас она нашла в себе силы улыбнуться.

– У тебя очень красивое и необычное для чукчанки имя.

– Да. Я очень люблю своё имя. Давайте займёмся текущим днём. Я сейчас приготовлю завтрак. А потом мы отправимся вместе с моим отцом Кулилом к пастухам. Там ты выберешь своих двадцать оленей. На них поставят твой знак.

– Меня не интересует, каких оленей мне выделят. Они мне вообще не нужны. Но повидаться со своим другом Лёвой я был бы рад.

– Ошибаешься. Олени – это твоё имущество, которое даст тебе независимость, ты не умрёшь с голоду. Любой человек, имеющий оленей, хозяин. А хозяин – это уважаемый человек в обществе не только оленеводов.

– Но я не умею их пасти. Я не умею и просто не могу убить оленя для еды.

– Не паси. Они будут пастись в общем стаде. Не убивай. Просто имей оленей. Обо всём позаботятся другие. Как ты не понимаешь, твои олени – это твой вес среди чукчей. Это часть уважения к тебе. Твоя самостоятельность. Это как паспорт у русских.

Лиза занялась приготовлением завтрака. Михаил внимательно оглядывал своё жилище и думал над словами Лизы. «Армагиргын позаботился обо мне. Дал имущество и жилище. Почему?» До сих пор у него не было времени осмотреть ярангу шамана. Амулеты, фигурки зверей, чучела, связки когтей, зубов, маски, бубен, травы, корни – всё это в изобилии было разложено и размещено в известной шаману закономерности. Михаил решил, что он не будет нарушать эту закономерность. Пусть всё находится на привычном месте. Он подошёл к травам. Запах их был приятен и напоминал о весеннем пробуждении природы.

«Интересно, принимал ли Армагиргын все эти волшебные вещички всерьёз, или просто создавал себе выгодный фон?» – подумал Михаил.

– Лиза, ты закончила обучение своей специальности в Магадане? – спросил он и внимательно посмотрел на Лизу.

Она по-прежнему не задерживала внимания на Михаиле, а спокойно двигалась по яранге и делала своё дело. Движения её были плавны и гармоничны. Дело спорилось в её руках.

– Нет. Пока нет. Мне осталось сдать государственный экзамен.

– Когда ты поедешь в Магадан его сдавать?

– Я не хотела бы его сдавать, но отец настаивает. По окончании училища меня отправят по назначению. А я хочу работать дома, лечить наших оленей. Я не хочу больше расставаться со своей семьёй.

Она критическим взглядом окинула низкий стол, за которым обычно ели чукчи. Её взгляд остановился на Михаиле, стоявшем около огня. Соразмерив его рост и высоту стола, Лиза подошла к не замеченному раньше Михаилом пологу и откинула его. В открывшемся углублении стоял высокий стол, вполне пригодный для европейца, и два стула из позвонка кита.

– Мы сядем здесь. В Магадане я привыкла сидеть за таким высоким столом. Атэ кормил за этим столом бледнолицых гостей.

Вскоре они весело и непринуждённо болтали, уплетая холодную отварную оленину с хлебом, который привезла Лиза из Магадана. На столе в деревянных мисках стоял горячий олений бульон, соль и горчица. Михаил был так удивлён и обрадован хлебом и горчицей, что густо намазал её на кусок хлеба, который тут же вместе с большим куском оленины отправил в рот. Рот обожгло, из глаз, как водится при этом, побежали слёзы. Когда он проглотил огонь и открыл рот, чтобы проветрить горящий язык и нёбо, Лиза чуть ни рыдала от хохота.

– Запей, запей осторожно бульоном, – она подвинула ему чашку. – Ну, кто же так ест горчицу?

Михаил отрицательно покачал головой.

– Горячий, – еле выговорил он.

– Уже не горячий, он остыл и быстро снимет ожог от горчицы. Пей.

Она проследила, как Михаил осторожно выпил бульон.

– Я приехала не с пустыми руками. Привезла хлеб, чай, печенье и конфеты. Сейчас мы наедимся, я угощу тебя настоящим чаем.

– Я уже триста лет ничего этого не ел. Стосковался по хлебу. Я не думал, что горчица такая крепкая. Спасибо тебе, Лиза. Такой вкусный завтрак. Тебя отец приставил заботиться обо мне?

– Нет. Это дедушка Армагиргын передал через моего отца. А ещё раньше я разговаривала с моим будущим мужем. Он приезжал ко мне в Магадан. Дедушка передал через него, чтобы я на летних каникулах занялась с тобой нашим языком и шаманской службой. Я ведь из рода шаманов. Атэ многому меня научил. Я должна тебе это передать.