Самоубийство по заказу

И он повторил почти слово в слово то, что недавно сказал по телефону Майе.

– И знаешь, Костя, что самое смешное? Я с большим удовольствием выполню данное мною матери и невесте убитого солдата слово и назову виновников этого убийства. Поименно, Костя, цитируя обеих женщин. И пусть те после этого попробуют притянуть меня к ответу за злостную клевету.

– А ты уверен, что с тобой захотят судиться? – серьезно спросил Меркулов.

– Не-а, не уверен. Легче замочить. Или где-нибудь в темном подъезде кирпичом звездануть по кумполу, чтобы не выступал. А поболел бы себе еще годик-другой, у меня, говорят, это хорошо получается. Друзья, между прочим, говорят. Такой вариант тебе больше подходит?

– Не неси чушь!! – уже почти заорал Костя, но… не заорал, озираясь на дверь, а прошипел. – Саня, не пори горячку! Я что – враг тебе?!

– Нет, ты не враг. Совсем не враг.

– Но и не друг – хочешь сказать?

– Нет, не хочу. А вот Славка Грязнов, с которым мы долго обсуждали эту тему, выразился гораздо проще. Почему – не знаю. Может, зверушки чему-то научили? Он сказал: «Саня, если не мы, тогда кто же? Или нас совсем мало осталось, что никто уже правду и в грош не ставит?» Обидно сказал, верно?

– Чего ты меня агитируешь? – набычился Меркулов. – Ты разве слышал от меня слово «нет»?

– А его стоило произносить?

– Значит, так… Мы зря время теряем. А у меня в приемной – народ, ты же видел?

– Видел.

– Прямо сейчас пойдешь с Луизой… Кстати, она аллергии у тебя больше не вызывает?

– Вполне пристойная девушка. Умеет даже улыбаться.

– Вот видишь теперь, что нельзя делать несправедливых, скоропалительных выводов? Так можно нечаянно и обидеть хорошего человека.

– Ты хочешь, чтобы я извинился перед невесткой Султанова? Кажется, Магомеда? Или Мамеда, не помню.

– Не надо извинений. Вместе с ней сделай по десятку копий с каждого документа, а оригиналы – ко мне в сейф!.. А еще с этой… из военной прокуратуры? Ну, имей совесть, Саня! Проводи хотя бы родную жену на воды!

– На воды… на роды… – пробурчал Турецкий. – Как же вы все превратно понимаете?!

– Сам приучил, – философски парировал Меркулов и задумался.

Но Саня привык «дожимать» до конца – еще, пожалуй, с времен спортивной юности, когда мудрость часто воспринималась как азарт. Другими словами, хороший заряд бодрости, замешанный на знании нескольких хитрых приемов. Что, скажете, и все? А много ли надо было? В те-то годы…

– Я все жду, когда ты скажешь наконец: «Иди и не мешай работать!»

– Иди, Саня, иди, – печально отозвался Меркулов. – И это… не мешай… Делай, как хочешь…

«Кажется, Костя пошел против течения, – думал Турецкий, глядя, как Луиза ловко делает копии его бумаг, сшивает их и подает ему. – Неужели ветер так силен, что печаль его действительно имеет основания?»

Он лично проследил, чтобы девушка унесла в Костин кабинет все, о чем они с Меркуловым договорились, а после этого, оставив у себя по две копии – в агентство и главную военную прокуратуру, – пошел на выход, вызвав себе на встречу Филиппа Агеева, с которым предполагал «пересечься» где-нибудь тут же, в центре. Нужно было немедленно приступить к расшифровке материалов допросов свидетельницы и потерпевшей стороны. А то кое у кого уже появилось убеждение, что беспредел – не такая уж и опасная штука, и потому каждый дядя, ощутивший свою силу и непрошибаемость, может спокойно себе поигрывать в эту игру.

И потом Александру очень хотелось – где-то глубоко, на самом донышке души, – чтоб одна очень красивая и нежная женщина однажды, когда-нибудь, просто сказала ему – при случайной встрече: а ты – молодец, Сашенька. И все, и больше ничего. Потому что остальное уже давно, что было им подмечено не далее как сегодня утром, записано, вычислено… – или взвешено на весах судьбы? – и решено. А указующий перст был направлен на Мясницкую, где располагалась Главная военная прокуратура.

Глава двадцать седьмая ПАРОМЩИКОВ

Как он и предсказывал, первой к нему на связь прорвалась Аля. Невозможно было и описать всего богатейшего спектра интонаций и глубочайших модуляций ее голоса, когда она укоряла противного, нехорошего Сашу, обманувшего ее в самых светлых… этих, как их? Ну…

– В надеждах, что ль? – подсказал Турецкий, смеясь. А сам подумал, что б она сказала, если бы узнала, сколько событий – и каких! – произошло за то короткое время, что они не виделись!

Но, чтобы не затягивать церемонию ненужных объяснений, хотя никто этого и не требует, он сказал ей, что едет на Мясницкую. И ему есть чем похвастаться. Если у Игоря имеются срочные дела вне службы, то пусть все равно подождет…

Ну, и хватит болтать. Они там и без того сидят в напряжении. Уж если Костю доставали, – и это наверняка, не «работа» того же Федоровского, а, считай, повыше, – то, получается, что от визита Турецкого они и подавно не должны ожидать ничего хорошего для себя. Однако и отказать ему – тоже было бы делом… ну, не опасным, но определенно – неосторожным. Уж выслушать-то, чем богат, надо обязательно. Чтобы суметь потом правильно сориентироваться…