Самоубийство Пушкина. Том первый

…Всякая мелочь воспринималась с необычайной остротой. Вот самозванец со свитой вступает на мост через Москву-реку. Тут пронесся вихрь, закружилась пыль. Кое с кого посбивало шапки. Православные осеняли себя крестами и перебрасывались в тревоге словами: "Уж не беда ли какая будет?"

…Царская невеста Марина Мнишек и наречённый Дмитрий после венчания идут во дворец. По всему пути расставлены стрельцы и телохранители из иностранцев. Крепко следят они, чтобы, не дай Бог, не пересёк кто пути новобрачных. Беда будет. А под шурином царским конь споткнулся и упал. «Не иначе, к несчастью», — прошелестело в тысячной толпе.

…Вечером того дня Василий Шуйский, который вскоре низложит первого Лжедмитрия, ведёт царственную чету в брачные покои, в постельные комнаты. Из перстня у царя выпал плохо закреплённый дорогой камень. Не мог не порадоваться этому Шуйский. Камень не отыскали — примета недобрая.

…Ударил мороз в пятницу — и тут увидели московские люди худое.

…Новый повод разгулу народного воображения дала страшная смерть царя Дмитрия и чудовищные надругательства над его трупом. Тут уж выступили в полном наборе все московские представления о таинственных силах, по всей видимости помогавших Лжедмитрию при жизни и не оставивших его в смерти. Его мгновенно окрестили чернокнижником, отступником. «Говорили, — свидетельствует историк, — когда он лежал на площади, что в полночь слышны были около него бой бубнов, играние на сопелях, пение песен. Это бесы, якобы, приносили честь расстриге и радовались о пришествии своего угодника… Другие говорили, что около тела его ночью показывались из-под земли огоньки; когда караульные подходили, огонёк исчезает, а потом, как отойдут, огонёк опять появляется. В понедельник его свезли в убогий дом. Но только что его вывезли, как поднялась ужасная буря, сорвала кровлю с башни на Кулишках и разломала деревянную стену у Калужских ворот на Замоскворечье. Похожее явление бури случилось при въезде его в Москву; в воображении народном эти два события совпадали как-то странно и страшно. Толпа любопытных шла за ним. Его бросили в яму, куда складывали нищих, замёрзших и опившихся. Но вдруг по Москве разнёсся слух, что тело его невидимою силою вышло из этой ямы и очутилось на просторном месте; над ним видали двух голубков: только что подойдут к нему, голубки исчезают; только что отойдут — опять появляются и сидят на теле. Велели зарыть поглубже в землю. Прошло семь дней, и вдруг тело убитого царя очутилось невредимо на кладбище, в четверти версты от убогого дома. Это известие потрясло всю Москву. «Ну, видно (говорили москвичи), он не простой человек, когда земля его тела не принимает! Он колдун, учился у лопарей колдовать; а они такое средство знают, что сами себя велят убить, а потом оживут». «Он,

— говорили иные, — в Польше продал бесам душу и написал рукописание: бесы обещали его сделать царём, а он обещал тогда от Бога отступиться». «Да не сам ли он бес? — говорили некоторые. — Он явился в человеческом виде, чтобы смущать христиан и творить себе смех и игрушку с теми, которые отпадут от христианской веры». Иные говорили, что он мертвец, некогда живший, а потом умерший и оживленный бесовскою силой на горе христианству».

Чтобы покончить с призраком Дмитрия, его велено было сжечь и пепел развеять по ветру, чтоб уж неповадно ему было выходить из-под земли и пугать честных людей.

Но, государи меняются, неизменными остаются присяги.

…Присягают новому царю, Василию Шуйскому. Целуют крест на том, чтобы служить и прямить государю, его царице и детям и не учинить им никакого лиха ни зельем, ни кореньем.

…Таков очерк Смутного времени с той неожиданной стороны, которая, по всей видимости, особо интересовала Пушкина в пору его работы над «Борисом Годуновым». Смутные времена всегда вызывали в русском народе эту податливость суеверию, массовую возбудимость, коллективную способность чувствовать и пугаться неестественного. Таким образом отмечены все критические точки нашей истории.

Тут возникает большой соблазн бросить мосток через время и сказать то же о сегодняшнем дне. Бывало уже такое в нашей истории. В пору порушенной веры и ожидания худшего возникает это нашествие волхвов и колдунов, захлестнувшее экраны телевизоров, отразившееся на печатных страницах. Видения неведомых пришельцев одолевают. Все это давние спутники потерянности и неустроенности народного духа. Показатель этот верный. И его бы надо учитывать и изучать. Таинственная и грозная сила копится здесь, если вспомнить, опять же, факты нашей истории, прежнюю картину народных движений, в которые всё это выливалось…

Таинственная и неукротимая суть эта, выплёскиваясь временами наружу, разрастаясь порою до эпидемий, отступая потом в отдалённые тёмные закоулки русской народной души, никогда, кажется, не задрёмывала так, чтобы её не слышно и не видно было.