Самоубийство

апатии, обусловленное преувеличенной индивидуализацией. Индивидуум не дорожит больше своей жизнью, потому что он перестает достаточно ценить единственного посредника, соединяющего его с реальностью, каким является общество. Имея о себе и своей собственной ценности слишком преувеличенное представление, он хочет быть своей собственной целью, и, так как подобная цель не в состоянии его удовлетворить, он

начинает тосковать и тяготиться жизнью, которая кажется ему лишенной смысла. Убийство определяется

условиями противоположного характера. Оно является актом насилия, который не может произойти

бесстрастно. Но если в обществе индивидуализация частей еще слабо выражена, интенсивность коллективных

состояний повышает общий уровень жизни страстей, более того, нигде нет такой благоприятной почвы для

развития в особенности страсти к убийству. Там, где родовой дух сохранил свою древнюю силу, обиды, нанесенные семье, считаются оскорблением святыни, подлежащим самому жестокому отмщению; и это

отмщение не может быть предоставлено кому-то третьему. Здесь-то коренится практика вендетты, все еще

обагряющей кровью нашу Корсику и некоторые южные страны. Там, где жива еще религиозная вера, она

часто является вдохновительницей убийств так же, как и вера политическая.

По общему правилу, поток убийств тем более стремителен, чем менее сдерживается он общественным

сознанием, т. е. чем более извинительными считаются покушения на жизнь; и так как им придается тем менее

значения, чем меньше общепризнанная мораль ценит личность и то, что ее интересует, то слабая индивиду-

ализация или, пользуясь нашим термином, альтруистическое настроение поощряет убийства. Вот почему в

низших обществах они и многочисленны, и слабо преследуются. Их частота и относительная к ним тер-

пимость происходят от одной и той же причины. Меньшее уважение, которым пользуется личность, открывает

ее для насилия, и самое насилие считается менее преступным. Эгоистическое самоубийство и убийство

обусловливаются, таким образом, антагонистичными причинами, и поэтому невозможно, чтобы одно

развивалось свободно там, где процветает другое. Там, где общественные страсти отличаются жизненностью, человек гораздо менее склонен как к бесплодным мечтаниям, так и к холодным расчетам эпикурейца.

Привыкнув лишь в слабой степени считаться с судьбой личностей, он не слишком тревожится о своей участи.

Мало заботясь о человеческих страданиях, он легче сносит и бремя своих личных горестей.

Напротив, по тем же самым причинам альтруистическое самоубийство и убийство могут свободно идти

ровным шагом, они оба зависят от аналогичных условий, разнящихся лишь по степени. Привыкнув презирать

свою собственную жизнь, нельзя уважать и чужую. В силу этой причины убийства и добровольные смерти

присущи некоторым первобытным народам. Однако было бы неправдоподобно объяснять той же причиной

случаи параллелизма, наблюдаемые нами у цивилизованных народов. Состояние чрезмерного альтруизма не

могло бы породить те наблюдаемые нами случаи самоубийства, которые в самой культурной среде

сосуществуют в большом числе с умышленными убийствами. Чтобы толкать на самоубийство, альтруизм

должен обладать исключительною интенсивностью— даже большею, чем это нужно для того, чтобы

побуждать к убийству. В самом деле, какую бы слабую ценность я ни придавал существованию личности

вообще, моя собственная личность всегда будет значить в моих глазах больше, чем личность другого. При

прочих равных условиях средний человек более склонен уважать человеческую личность в самом себе, чем у

подобных себе; вследствие этого требуется более энергичный стимул, чтобы преодолеть, это чувство

уважения в первом случае, чем во втором. Но в настоящее время вне некоторых и немногочисленных

специальных сред, вроде армии, чувство безличности и самоотречения слишком слабо выражено, а

противоположные чувства слишком распространены и сильны, чтобы до такой степени облегчить

www.koob.ru

самоуничтожение. Поэтому должна существовать другая, более современная форма самоубийства, способного

комбинироваться с убийством.

Таково именно самоубийство аномичное. В самом деле, аномия порождает состояние отчаяния и

раздражительной усталости, которая может, смотря по обстоятельствам, обратиться против самого субъекта

или против других; в первом случае мы имеем самоубийство, во втором — убийство. Что касается причин, определяющих направление, в котором разряжаются перевозбужденные таким образом силы, то они

коренятся, вероятно, в моральной организации действующего лица. Смотря по степени оказываемого им

сопротивления, он склоняется в ту или другую сторону. Человек средней нравственности скорее убьет, нежели

покончит с собою. Мы даже видели, что иногда эти два проявления происходят одно вслед за другим и

представляют собой просто две стороны одного и того же акта, что и доказывает их тесное родство между

собой. Состояние, в котором находится тогда личность, настолько невыносимо, что для ее облегчения

требуется две жертвы.

Вот почему в настоящее время некоторый параллелизм между развитием убийства и развитием