Самоубийство

самоубийства встречается преимущественно в крупных центрах и в странах, отличающихся высоким уровнем

развития цивилизации. Именно там аномия принимает острый характер. Та же причина мешает уменьшиться

числу убийств с той же быстротой, с какой нарастает число самоубийств. В самом деле, если прогресс

индивидуализма подрывает одну из причин убийства, то аномия, сопровождающая хозяйственное развитие, порождает новую причину. Именно, можно думать, что если во Франции, а еще более в Пруссии число

самоубийств и убийств возросло одновременно с войной, то это обусловливалось моральной

неустойчивостью, которая по различным причинам увеличилась в обеих странах. Наконец, таким же образом

можно объяснить, почему, несмотря на подобные частичные совпадения, антагонизм все-таки является .более

общим фактом. Анемичное самоубийство носит массовый характер только в определенных местах — там, где

замечается огромный подъем в промышленной и торговой деятельности. Эгоистическое самоубийство, вероятно, является наиболее распространенным; поэтому оно и вытесняет кровавые преступления.

Итак, мы приходим к следующему заключению. Если развитие самоубийства и убийства часто бывает

обратно пропорционально, то это зависит не от того, что они являются двумя различными сторонами одного и

того же явления, а от того, что, с известных точек зрения, они представляют собой два противоположных

социальных течения. Они тогда исключают взаимно друг друга, как день исключает ночь, как болезни, обусловленные крайней сыростью, исключают болезни от крайней сухости. И если, несмотря на общее

противоречие, не исключается все-таки и возможность гармонии, то это можно объяснить тем, что известные

виды самоубийства не только не зависят от причин, противоположных причинам, вызывающим убийства, но

выражают собой то же самое социальное состояние и развиваются в той же самой социальной среде, что и

убийства. Можно, кроме того, предвидеть, что убийства, сосуществующие с аномичным самоубийством, и

убийства, уживающиеся с самоубийством альтруистическим, не должны быть однородны; что вследствие

этого убийство, так же как и самоубийство, не представляет собой с точки зрения криминалиста некоторой

единой и нераздельной сущности, но должно рассматриваться как множественность видов, весьма отличных

друг от друга. Но здесь не место настаивать на этом важном для криминологии тезисе.

Следовательно, не совсем точно то положение, согласно которому самоубийство является счастливым

противовесом, уменьшающим безнравственность, и по которому выгодно не препятствовать его развитию.

Оно не является функционально связанным с убийством. Несомненно, моральная организация, от которой

зависит эгоистическое самоубийство, совпадает с той, которая обусловливает регресс убийства у

цивилизованных народов. Но самоубийца этого вида отнюдь не есть неудавшийся убийца, не имеет никаких

свойств последнего,— это человек, подавленный и охваченный тоской. Поэтому его акт можно осуждать, не

превращая в убийц тех, кто находится на том же пути. Быть может, нам скажут, что, порицая самоубийство, мы одновременно порицаем, а значит, и ослабляем производящее его состояние, т. е. эту своеобразную

гиперэстезию ко всему касающемуся индивидуума, что таким образом мы рискуем усилить тот дух

неуважения к личности, следствием которого является распространенность убийств?

Но для того, чтобы индивидуализм был в состоянии сдерживать наклонность к убийствам, вовсе не нужна

та крайняя степень его развития, которая делает из него источник волны самоубийств. Для того чтобы

личность получила отвращение к мысли пролить кровь себе подобных, совершенно не нужно, чтобы

индивидуум замыкался в самом себе. Достаточно, если он любит и уважает человеческую личность вообще.

Индивидуалистическая тенденция может быть, таким образом, сдержана в должных пределах, причем это

вовсе не должно повлечь за собой усиление тенденции к убийству.

Так как аномия вызывает в одинаковой степени и убийство, и самоубийство, то все, что может уменьшить

ее развитие, уменьшает и развитие ее последствий. Не следует опасаться, что если ей помешают проявиться

под формой самоубийства, то она выразится в большем количестве убийств; ибо человек, оказавшийся

настолько чувствительным к моральной дисциплине, чтобы из уважения к общественному сознанию и его

запретам отказаться от мысли покончить с собой,— еще с большим трудом решился бы на убийство, подвергающееся более суровому осуждению и влекущему за собой более суровое возмездие. К тому же, как

мы видели, в подобном случае прибегают к самоубийству лучшие, и поэтому нет никакого основания

www.koob.ru

покровительствовать подбору, идущему в сторону регресса.

Эта глава может послужить для освещения одной часто возбуждавшей разногласия проблемы.

Известно, сколько споров было вокруг вопроса о том, являются ли чувства, испытываемые нами по

отношению к себе подобным, простым видоизменением эгоизма, или, наоборот, они возникают независимо от