Самоучитель начинающего адвоката

В итоге приговором районного суда от 22 июня 2006 года С. был осужден по ст. 111 ч. 4 УК РФ к 7 годам лишения свободы в исправительной колонии (ИК) строгого режима. В приговоре суда было указано, что «добытые по делу доказательства оценены судом в совокупности с материалами дела». Какие еще материалы дела кроме добытых доказательств оценивала судья – непонятно? Сначала в приговоре были изложены показания потерпевшей и свидетелей, из которых никак нельзя сделать вывода о виновности С. Затем идут показания свидетелей Ж. и Ж-вой, К., И., к которым суд в конце приговора уже относится критически, то есть, в отличие от начала приговора, где они «подтверждают виновность», в конце его уже «не в полной мере подтверждают виновность С»., и суд указывает в приговоре, что «не может положить их в основу приговора». При этом Ж-вой суд ставит в вину, что та своевременно не обратилась в милицию и не дала показания, а поэтому ее показания недостоверны. К показаниям свидетеля К. суд отнесся критически, поскольку он изменил показания из-за того, что ему якобы стало жаль С., а не из-за того, что при первых допросах он подписывал все, что ни даст ему следователь, так как думал, что всех отпустят из-за того, что никакого убийства в квартире у С. не было. Почему суд критически оценил показания И., в приговоре вообще не указано.

Суд отметил, что о доказанности предъявленного обвинения свидетельствует «прежде всего явка с повинной» – конечно, она же царица доказательств – это, несмотря на установленный в суде факт, подтвержденный сотрудниками милиции, что С. в милицию не являлся, его задержали в собственной квартире по сфабрикованному обвинению за мелкое хулиганство. Далее, на втором месте по силе доказательств идут многочисленные показания сотрудников милиции и прокурора, которым у суда оснований не доверять нет, ведь указанным лицам, как К., не «жаль С.» (пользуясь судебной терминологией), им жаль себя, потому что придется отвечать за «раскрытое» наспех преступление. Также, в отличие от Ж., указанные лица своевременно «обратились» в Прокуратуру и были там допрошены, поэтому, по мнению суда, им можно верить.

Еще одно проявление теории формальных доказательств, когда сотрудник милиции – лучший свидетель: так можно все преступления раскрыть. Представьте, следователь сам себя допрашивает в качестве свидетеля по расследуемому им же уголовному делу за неимением других свидетелей, а в этом уголовном деле фактически было все именно так. Даже в этом случае судья, оценивая показания следователя, очевидно, написала бы, что «это никоим образом не свидетельствует о заинтересованности» следователя.

Суд сослался в приговоре на то, что заключение эксперта об орудии преступления носит вероятностный характер, однако не противоречит другим доказательствам. Да, действительно, оно им не противоречит, поскольку доказательства ничего конкретного не доказывают, как и это заключение эксперта.

Заключению комиссионной судмедэкспертизы телесных повреждений С. суд никакой оценки не дает, даже о нем не упоминает, указывая лишь на обоснованность материалов проверки, проведенной прокуратурой по факту применения насилия сотрудниками милиции в отношении С. Это нормальному человеку понять трудно, поскольку в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела нет никакой обоснованности выводов, а лишь перечислены противоречивые данные, полученные в ходе многочисленных проверок.

Определением облсуда 29 августа 2006 года приговор был оставлен без изменения. Законность этого решения впоследствии была подтверждена и Верховным Судом РФ, несмотря на то, что я даже не был извещен о рассмотрении жалобы в суде второй инстанции.

После публикации этого случая в моей книге[164] появились отклики простых людей. В одном из них было написано: