Самозванка (дореволюционная орфография)

Бумага эта хранилась у Анны Игнатьевны въ завтной шкатулочк, на самомъ дн ея, вмст съ портретомъ курчаваго красавца, Матвя Ивановича Вертунова, отца Вры, владльца волжскаго парохода.

Салатинъ потомъ добудетъ этотъ документъ. Анна Игнатьевна отдастъ его дочери, конечно, но вотъ теперь-то у Вры нтъ никакого „вида“, и это можеть смутить старушку, которая пуще всего на свт боится полиціи, мирового и всякаго рода суда и „волокиты“.

Наконецъ, Салатинъ не зналъ – въ качеств кого онъ отрекомендуетъ Вру Степанид Аркадьевн и хоть думалъ объ этомъ всю дорогу, но придумать ничего не могъ.

Ему не хотлось, чтобы старушка и одну минуту подумала что-нибудь нехорошее о Вр…

– Поговоримъ, батюшка, поговоримъ, – отвтила старушка, присаживаясь и все поглядывая на Вру. – Ивановна тамъ самоварчикъ ставитъ, а мы пока и побесдуемъ…

Надо было что-нибудь сказать про Вру и въ эту критическую минуту, какъ это часто бываетъ, Салатинъ моментально придумалъ, что надо сказать.

– Рекомендую вамъ, Степанида Аркадьевна, дочь моего покойнаго друга-пріятеля Вру Матвевну Вертунову! – началъ онъ. – Вы должны, если любите меня, оказать ей великую услугу, выручить ее изъ бды, a я ужъ за это отблагодарю васъ…

И Салатинъ сочинилъ „исторію“.

Вру хотятъ выдать замужъ за немилаго, за постылаго, а она любитъ другого. Ее бить собрались, мучить, она и скрылась къ Салатину, какъ къ другу отца пришла. Скоро изъ Нижняго прідетъ дядя Вры, который иметъ вліяніе на ея мать и все дло устроитъ, отдастъ двушку за любимаго человка, и тогда все кончится къ взаимному благополучію…

– Такъ!… – проговорила старушка, выслушавъ разсказъ. – А „милый-то“, „желанный-то“, небось, ты?…

– Я?…

– Да ужъ вижу, вижу… не скрывай!… И она, красавица писаная, краснетъ вся, на тебя глядючи, да и ты глазъ съ нея не спускаешь…

И Вра и Салатинъ покраснли.

– Ничего, ничего, доброе дло! – продолжала старушка. – Пора теб, батюшка, жениться, пора… и я рада-радешенька всякими способами помогать теб… на груди, какъ птенчика, буду согрвать твою суженую, твою нарченную, а только…

Старушка озабоченно покачала головою.

– He затаскали бы меня, старую, по судамъ за это! – промолвила она. – Вдь, барышня-то… вдь, бглянка она, голубчикъ!…

– Нe бойтесь, милая Степанида Аркадьевна! – сказалъ Салатинъ. – Я все беру на себя, и вы ни въ какомъ случа отвчать не будете… Вы домовладлица и завтра или тамъ посл завтра вида Вры Гавриловны никто, вдь, не потребуетъ у васъ, – она просто гоститъ у васъ, а тамъ будетъ и видъ… Даю вамъ честное слово, что васъ не ждетъ никакая непріятность…

– Да ужъ надюсь на тебя, на сокола…

– И надйтесь!… Ивановн, знакомымъ, дворнику вы скажете, что Вра Матвевна…

– Родственница… – подсказала старуха. – Я и то цлое лто племянницу, сестрину дочь, изъ Калуги ждала.

– Ну, вотъ и отлично!… А помщеніе у васъ найдется?

– А свтелочка въ мезонин-то?… Лтомъ тамъ жарко было, зимою холодно, а осенью лучше не надо… У меня тамъ и кровать, и комодикъ, и картиночки по стнамъ, – живописная горенка…

Старушка взглянула на Вру.

– Ну, ужъ и красавицу же ты нашелъ себ, батюшка! – проговорила она. – И парочка васъ будетъ!…

Старушка побжала, заслышавъ зовъ своей служанки.

Минуты дв Салатинъ и Вра молчали, не смотря другъ на друга.

– Пусть старушка считаетъ насъ женихомъ и невстою, – это располагаетъ ее къ вамъ, – произнесъ Салатинъ.

Вра промолчала.

– Вамъ не противна зта роль? – продолжалъ Салатинъ.

– Я вдь… я, вдь, привыкла уже быть самозванкою, – тихо-тихо отвтила Вра.

Салатинъ дрогнулъ, всталъ съ мста и взялъ ее за руки.

– Но это скоро кончится, вы не будете самозванкою…

Вра вздохнула, не отнимая рукъ.

– Богъ знаетъ, чмъ все это кончится… – съ тоскою промолвила она. – Мн страшно что-то, жутко…

– Надйтесь… Знайте, что за горемъ за несчастіемъ всегда идетъ счастіе и радость, какъ за ненастьемъ – солнце и тепло… Вы много страдали, много терпли, пора вамъ думать о радости. Но какъ вы хороши, Вра, какъ вы прекрасны!…

Вра потихоньку потянула свои руки изъ горячихъ рукъ Салатина.

– Зачмъ вы отнимаете ваши руки? – спросилъ онъ. – Мн хотлось-бы ихъ поцловать… Можно?…

– Нтъ, не надо…

– Почему?

– Такъ, не надо…

Она опять потянула руки, но Салатинъ наклонился и покрылъ ихъ поцлуями.

– День, одинъ только день знаю я васъ, какъ двушку, но уже люблю, люблю!… Прекрасная… юная… ты, какъ мечта явилась мн… ты… какъ свтлое видніе озарила меня и я люблю, люблю тебя!

– А я давно люблю! – прошептала чуть слышно Вра. – Завидовала Наст… ревновала… Но, Боже, не сонъ-ли все это?…

– Нтъ, это свтлая дйствительность! – воскликнулъ Салатинъ. – И она будетъ долго, долго!…

Вра вздрогнула, и лицо ея поблднло.

– А тамъ? – сказала она. – Тамъ что теперь?… Бабушка, мать… Настя?… Мн страшно, страшно, дорогой мой, желанный, радость моя!…

Она заплакала.

– He бойся!…

Салатинъ всталъ и взялъ шляпу.

– Мн пора туда!… – сказалъ онъ. – Я бабушк сочиню сказку, а мам твоей… He бойся, я все улажу…

Ивановна внесла самоваръ, сопровождаемая Степанидою Аркадьевной, которая шла за нею съ подносомъ.

– Ты куда же это, батюшка? – обратилась она къ Салатину. – А чай-то?…