Сампо-Лопаренок

Сампо-Лопаренок был теперь невысоким пухленьким мальчонкой семи или восьми лет, черноволосым, кареглазым, с курносеньким носиком и широким ртом, — ну прямо вылитый отец-лопарь. Но в Лапландии это считалось эталоном красоты. К тому же для своих лет Сампо слыл парнишкой не из слабых. Были у него и свои собственные маленькие лыжи, на которых он, словно танцуя, мчался вниз с высоких холмов у реки, да еще собственный олененок, которого он запрягал в собственную пулку. Фью-фью!.. Видел бы ты, как клубился вокруг Сампо снег, когда олененок несся по льду или перескакивал через высокие снежные сугробы, да так, что самого мальчишки, кроме маленького кончика его черной челки, не было видно.

— Не знать мне покоя на душе, покуда мальчонку не окрестят, — говаривала мама-лопарка. Волки могут схватить его там в горах. Он может угодить под копыта златорогого оленя, того, что принадлежит самому Хииси, и тогда… Боже, смилуйся над бедняжкой, если он к тому времени останется некрещеным.

Сампо угораздило услыхать как-то слова матери, и ему стало любопытно, что это за олень, у которого золотые рога.

— Замечательный, должно быть, тот олень, — решил он. — Вот бы прокатиться на нем хоть разок и добраться до самого Растекайса.

Растекайс — Пустынная гора — была такая высокая, что ее видно было даже в пяти или шести милях от чума лопарей до самого Аймио.

— Не смей глупости болтать, ты, зазнайка! — выругала мальчика мать. — Растекайс — настоящее гнездовье троллей, да и Хииси там живет.

— Хииси… это кто такой? — спросил Сампо.

Женщина смутилась. «Ну и слух у мальчонки, — подумала она. — Да и зачем я-то болтала при нем о таких вещах? Но, может, и не худо, коли он станет бояться горы Растекайс».

— Милый мой Лопаренок, — наказала она сыну, — никогда не езжай на Растекайс! Там живет Хииси, огромный Горный король, что за один присест съедает оленя, а мальчишек глотает, словно комаров.

Сампо, как видно, задумался, но не произнес ни слова. Думал же он вот что: «До чего здорово было бы хоть разок увидеть такую важную птицу, как Горный король-великан, но только, поди, лучше глядеть на него издалека!»

Дело было через три или четыре недели после Рождества, и в Лапландских землях стояла еще полная темнота. Там не было ни утра, ни полудня, ни вечера, а сияла лишь одна вечная ночь. Светила луна, сверкало Северное сияние, а яркие звезды сутками горели в небе.

Сампо скучал. Он так давно не видел Солнце, что почти забыл, как оно выглядит. А когда кто-нибудь говорил про лето, Сампо вспоминал только то, что это было тогда, когда злющие комары хотели до последней косточки сожрать его. Поэтому Сампо казалось, что пусть бы лето исчезло навсегда, но только стало бы светло, чтобы удобнее ходить на лыжах.

Однажды, почти в полдень, — хотя было темно — лопарь сказал:

— Иди-ка сюда, кое-что увидишь!

Сампо вылез из чума и оцепенело поглядел на юг, в ту сторону, куда ему указывал отец. И на самом краю неба увидел маленькую алую полоску.

— Знаешь, что это? — спросил отец.

— Южное сияние, — ответил мальчик. Он хорошо знал стороны света и, верно, понимал, что увидеть Северное сияние на юге — невозможно.

— Нет, — возразил лопарь, — это предвестник Солнца. Завтра или послезавтра мы, может статься, увидим и само Солнце. Глянь-ка, какой, однако, чудный красный свет падает на вершину Растекайса!

Сампо посмотрел на запад и увидел, что снег на темной мрачной вершине Растекайса окрасился в алый цвет. И тут же ему пришло в голову: «Как чудесно было бы хоть издалека увидеть Горного короля!»

Целый день и еще полночи Сампо обдумывал, как бы это сделать. Ему надо бы спать, но он не мог. «Нет, — размышлял он, — было бы просто здорово хоть один разок увидеть Горного короля!» Он все думал… думал… и в конце концов тихонько вылез из-под оленьих шкур и выбрался через дверной проем из чума.

Стоял такой холод, что звезды искрились, а снег под ногами так и скрипел. Но Сампо-Лопаренок не был избалован, и такое его ничуть не смущало. Вообще-то оделся он тепло, на нем была меховая парка[2], меховые штаны, меховая шапка, меховые рукавички и лопарские унты. Он стоял, глядя на звезды и думая, что же ему теперь делать.

И тут услыхал, что неподалеку от него скребется копытцами в снегу его маленький олененок.

«А что, если мне немного покататься?» — подумал Сампо.

Сказано — сделано! Сампо привычно запряг олененка в пулку и вихрем вылетел на бескрайнее снежное поле.

«Прокачусь-ка малость в сторону Растекайса, — решил он, — ну самую малость». И понесся вперед по льду замерзшей реки Тана, а потом поднялся наверх, на другой берег. И тогда Сампо очутился уже в пределах королевства Норвегия, поскольку река Тана — это граница между Финляндией и Норвегией. Но этого Сампо не понимал.