Самвэл

Владыка ариев был среднего роста, смуглолицый, с большими горящими глазами. Коротко подстриженная черная борода была присыпана измельченным в порошок золотом. Лицо выражало суровость и жестокость.

Царь царей расположился со своим войском в долине, полной для армян незабываемых воспоминаний — с древнейших времен она была колыбелью их религий и культов. По долине, протекала Арацани — Иордан армянского народа. На заветных берегах этой реки возвышалась величественная гора Нпат — священный Синай¹ армянского народа, где в пещере скрывался некогда Просветитель армян и где он почил вечным сном. И вот теперь стан персидского владыки, врага христианства, раскинулся в местах, бывших колыбелью христианства.

Царь молчал, и его взор не отрывался от великолепного монастыря, возвышавшегося прямо напротив, па склоне Нпа-

'Синай — полуостров между Суэцким и Акабским заливами в Красном море, а также гора на нем. Связаны с библейскими сказаниями — места исхода евреев во главе с Моисеем из египетского плена. На горе Синай Моисей беседовал с Богом, там же получил от него скрижали с десятью заповедями. В переносном смысле — священная земля.

та. Живописные постройки как бы соперничали высотою своих куполов с вершинами окрестных гор.

— Что это за монастырь? — повернулся он к Меружану Арцруни.

— Монастырь святого Иоанна, государь, — ответил Меружан и добавил. — На этом месте находилась прежде древнейшая из святынь Армении, называвшаяся Багаван, а в ней богатейший храм Ормузда-странноприимца. Любой путник, любой чужеземец находил в его бесчисленных покоях гостеприимный прием и приют. Здесь каждый год, в начале армян-кого месяца Навасарда, отмечался всенародный праздник — встреча Нового года. Присутствовали армянский царь и все нахарары. Благословляли созревшие плоды и приносили в дар Богу гостеприимства. Вечно горел в святилище небесный огонь Ормузда, и множество жрецов служило у священного алтаря.

Смуглое лицо Шапуха помрачнело от сознания, что всего этого, столь схожего, столь созвучного персидскому культу, не существует, все давно уничтожено, и теперь на месте храма огня возвышается величественный оплот христианства.

— Кто разрушил капище? — спросил он.

— Армянский первосвященник Григорий, которого по недомыслию называют Просветителем, — ответил Меружан.

— Это тот, который оторвал армян от света маздеизма и вверг во мрак христианских заблуждений?

— Он самый, о повелитель. Это совершилось тогда, когда он в этой самой реке, что течет перед нами, крестил армянского царя Трдата и всех его приближенных. Армяне до сих пор верят, что во время крещения с небес опустился огненный столп, увенчанный огненным крестом, и сиял над рекою все время, пока длился обряд.

При последних словах Меружана что-то вроде усмешки мелькнуло на лице Шапуха.

— Монастырь надлежит уничтожить, — сказал он. — Как и прежде, в храме должно возгореться священное пламя Ормузда.

— Воля царя царей уже исполнена! — произнес Меружан с особой гордостью. — Вместо монастыря там теперь капище, и в нем горит священный огонь. Вчера я велел привести пленных И приказал им поклониться огню. Некоторые согласились, но многие упорно отказываются. И мы ждем высочайшего повеления паря царей, как поступить с заблудшими.

— Покарать всех, чтобы другим неповадно было! — сказал персидский царь, и его большие глаза зажглись неумолимым гневом. — Всюду — от востока до запада — должна царить вера Ормузда, и каждого, кто противится этому, ждет жестокая кара.

— Отдан приказ и об этом, о повелитель. Сейчас начнутся казни.

На горном плато вдоль берега реки нетерпеливо переминались с ноги на ногу специально обученные слоны. Вожаки животных все подстегивали и подстегивали их возбуждение, и разъяренные гиганты издавали ужасающие трубные звуки. В другом конце большой площади стояли пленники, которые отказались поклоняться огню. В молчаливой скорби ждали несчастные мученики своих роковых смертных минут. Но в их скорби видно было величавое духовное умиротворение.

Священной долине Евфрата словно самою судьбою было предназначено стать постоянной ареной мученичества. Здесь трагически погибли род Воскянов и род Сукиасянов. Здесь же, подобно Моисею в пещерах горы Набав, исчез в темных пещерах горы Нпат Моисей Армении, Григорий Просветитель. С незапамятных времен эта долина была кровавой ареной борьбы религий. Начиная с крови, пролитой верховным жрецом Мажаном, и до казней, совершаемых Шапухом, она то и дело оказывалась обагренной кровью праведников.