Самые яркие звезды

Я стояла в тени, не доходя до крыльца, а они продолжали кричать, да еще как. Каждая фраза была как удар. «Афганистан! – Концы в воду! – Не смей сюда ходить! – Преступник! – Моя семья! – Моя дочь! – Моя дочь!»

Я скрючилась под стеной в жалкой попытке спрятаться от жестоких слов. Конечно, я не понимала, о чем речь, зато поняла другое: моим мечтам о счастливой жизни пришел конец.

Начался кошмар.

Глава 60

– И не думай: я узнал тебя в первую же секунду, как ты вошел!

Отец был очень зол. В последний раз я его таким видела, когда в семейном компьютере он обнаружил в маминой истории поиска адреса адвокатов по разводу. Да, мой папа такой, он проверял ее историю поиска.

– Почему же вы сразу ничего не сказали, если вас так беспокоят мои отношения с Кариной?

В чем дело? Что происходит? Я будто попала в павильон кривых зеркал, где теряешь ориентацию, где искажается реальность. Точнее – то, что считаешь реальностью.

Все вокруг расплывалось я едва чувствовала землю под ногами.

– Я сомневался. Потом спросил у Мендосы. Ты с тех пор подрос.

– Да, я тогда несколько месяцев как окончил школу.

– Ты и теперь мальчишка. Ходишь, задаешь вопросы, суешь нос куда не следует.

– Ко мне приходили и расспрашивали, потому что он себе едва голову к чертям не снес.

Каэл с трудом держал себя в руках, дышал тяжело и прерывисто.

– Неудачное стечение обстоятельств. Которое не подлежит оглашению. – Отец сильно понизил голос. Он явно угрожал. И сам тоже боялся. – Нам тогда вломят. Понимаешь, мальчик?

– Не смейте меня так называть. Я вам не мальчик.

Я уже не пыталась прятаться. Нужно было войти – ради отца. Нужно было их остановить, однако я знала, что правду мне никто из них не расскажет. Отвратительно.

– Нам всем вломят, – повторил отец. – Мне скоро на пенсию, тебя уволят по состоянию здоровья. А Мендоса… его лечат. Зачем нам, чтобы кто-то вынюхивал?

– Вынюхивал? Погибли ни в чем не повинные люди, а вы знали и, черт побери, скрыли! – закричал Каэл в тот момент, когда я вошла. И тут же гнев стих, сменившись паникой.

Отец запоздало повернулся – посмотреть, что увидел собеседник.

– Карина, я тебе про него говорил. – Он указал на Каэла. Папа явно торопился спасти лицо. – Я предупреждал: от него сплошные проблемы, а ты не прислушалась.

– Какого черта здесь творится?

У меня зашлось сердце. Каэл опять стал другим. Чужим. От этого просто кровь стыла в жилах.

– Объясните мне, в чем дело! – потребовала я и, не дождавшись ответа, закричала: – Быстро!

Каэл шагнул ко мне, я чуть отступила.

– Я скажу, в чем дело! Твой отец – бессовестный сукин сын, он…

– Чушь! – перебил его отец.

– Пусть говорит! – У меня задрожали руки. Я вообще вся дрожала.

– Самовлюбленный хрыч, вбил себе в голову, что я с тобой, чтобы ему насолить. Хотя он сам во всем виноват.

Каэл терял самообладание. Мне хотелось его успокоить. И в то же время хотелось убежать.

Я стояла меж ними, и каждый изливал на меня свою правду.

– Это Мендоса пытается до нас добраться. Его работа. – Отец сжал кулаки. – Кстати, он тебе не говорил, что его того и гляди выгонят с позором?

К лицу и шее у меня прилила кровь. Я пыталась понять, о чем думает Каэл, но тщетно. И тщетно пыталась увидеть прежнего Каэла, того, которого полюбила.

– Тебе-то все равно, верно, Мартин? Ты уже собрался в Атланту, вещички упаковал. Вести, знаешь ли, быстро разносятся. Уже и дом купил, да? Очередная провальная затея.

Тенниска у отца некрасиво вылезла из джинсов; он покрылся красными пятнами. Как и положено лжецу. Или честному человеку, когда его несправедливо обвиняют. Я ничего не понимала.

– Ты купил дом в Атланте?

В горле у меня встал комок.

Каэл молчал.

– Купил или нет?

Я изо всех сил толкнула его в грудь. Он был в камуфляжной форме. Так уж случилось, что сочетание зеленого и коричневого всегда предвещало для меня какую-нибудь гадость. Видно, сейчас тоже.

Я еще раз его толкнула, и Каэл схватил меня за руки.

– Все не так, Карина. Он перевирает. Правда!

– Карина, не верь ему. Он составил лживый рапорт. Ты, – отец повернулся к Каэлу, – подписал бумагу, хотя отлично знал, что произошло. Будешь отрицать?

Этот отцовский тон был мне знаком: он явно пытался провоцировать собеседника. Научившись его распознавать, я просто перестала обращать внимание.

– Ты отрицаешь, что явился ко мне с перебинтованной ногой и поставил внизу страницы подпись?.. Ты подписал. И Мендоса подписал. И Лоусон. Все вы подписали! А теперь, почти два года спустя, ты надумал выкопать старый скелет?

Отец включил режим «командир во гневе». Я терпеливо слушала. Каэл – тоже. Мне было тошно – до чего папа наловчился подавлять голосом подчиненных, буквально всех и каждого.

– Кари, у него погиб друг…

– Не зови меня так!

Мне стало нехорошо.

У отца был вид настоящего злодея: жесткие складки у рта, растрепавшиеся седые волосы. А его противник казался скорее оклеветанным героем. Хотя внешность бывает обманчива. Я-то это знала. Мне хотелось, чтобы они оба ушли. Иллюзия нормальной жизни – я уже убедила себя, что у нас с Каэлом все хорошо, – разбилась вдребезги. Даже собирать не стоит, можно порезаться.