Самый большой подонок

Да, именно она, голубушка, если только со мной не сыграла злую шутку здешняя, весьма сомнительного качества, газетная полиграфия, и если только я по-прежнему оставался Ольгертом Васильевым по кличке Гуттаперчевая Душа и прочая и прочая и тому подобное. За какие заслуги попала зеленоглазая красотка аж на первую, забойную полосу тутошнего вшивого листка? Во всяком случае, не за помощь эстафетчику Ольгерту Васильеву в ликвидации карлика Лапца. Да и газетёнка была явно старая, а свой незабвенный «подвиг» залётная пташка с калейдоскопическими глазами совершила совсем недавно.

Почему же Лизель удостоилась газетной полосы?

С её внешностью она могла быть актрисой – об этом я в первую очередь и подумал. При свете разгоревшегося костра я вглядывался в мутноватую фотографию в обрамлении непонятных мне символов местного алфавита. В который раз я пожалел, что переводная мушка не способна помочь понять неозвученный текст.

И тут в подзасорившихся за последнее время мозгах произошёл некий оползень, обнаживший сверкнувшую среди пустой породы ничего не значащих слов, мыслей и мыслеобразов долгожданную золотую жилу откровения.

Нет, Лизель была не кинозвездой, не модной певичкой, не фотомоделью и даже не популярной в нынешнем сезоне кокоткой-минетчицей. Макет и стиль оформления страницы с фотографией чем-то напоминали расхожие реквизиты наших специальных экстренных выпусков. Невидимые токи, необъяснимые флюиды, исходящие от серого листка, навели на мысль, что жирная шапка над фотографией – это что-то вроде нашего родного «Разыскивается опасный преступник». Чем дольше всматривался я в газетную полосу, тем больше убеждался в правильности догадки. Какого же рода преступником могла быть Лизель, помогшая сбежать идущему по этапу эстафетчику? И сам себе ответил: «Государственным, каким же ещё?!». Но не перегнул ли я палку, сделав такой вывод? Быть может, Лизель всего лишь заурядная уголовница, мелкая авантюристка, а происшествие в звездолёте – случайный эпизод в её обширной криминальной биографии?..