Самый большой подонок

Пока монстры в растерянности шмыгали байпасами, я продолжал нагнетать психологический прессинг. В торбе оставалось с десяток кольев. Я вытащил один и, вспомнив детские игры в стрелки и дротики, решил тряхнуть стариной. Колья были похожи на большие остро отточенные карандаши с грифелями повышенной твердости и были очень тяжелы.

Я выбрал цель и, изловчившись, метнул мысленно названный мною «антигостом» тяжеленный кол в одного из монстров. Я мог бы послать «антигост» сразу в Ксакра, но у меня был к нему особый счёт и я приберёг вожака нелюдей на десерт.

«Антигост» угодил выбранной мною жертве прямо в ухо. Звук вонзившегося в мягкий череп нелюди кола был не отличим от чавканья байпаса. В темноте никто ничего не заметил. Только когда смертельно раненный монстр повалился на цементный пол, его друзья-приятели сперва завизжали как свиньи, а потом заскулили от страха как учуявшие передвижную живодёрню бездомные собаки.

Только Ксакр сохранял видимое хладнокровие. Наклонившись к лежащему без признаков жизни подчинённому, он с трудом выдернул кол и брезгливо повертел его в руках. Затем отшвырнул «антигост» и, задрав голову вверх, обвел взглядом потолок. Кажется, он догадался, откуда прилетел «ангел смерти».

– Очнитесь, паршивцы! – попытался Ксакр вернуть нелюдям боевой дух. – Кто бы он ни был – это не гост. Гост никогда бы не взял в руки кол. Говорю же вам, лоботрясы: нас берёт на понт обыкновенный слизняк-гуманоид, – горячо убеждал Ксакр горстку трусов и подлецов. – Под крышей спрятался! – Он ткнул вынутой из кобуры штуковиной в потолок. – Нас осталось семеро – мы можем и обязаны взять гадёныша живым или мёртвым!

Ксакр говорил нарочито громко, стремясь оказать на невидимого противника психологическое давление. Но его противником был я, Ольгерт Васильев, он же Иван Дурак. И хотя душу я имел мягкую, ранимую, гуттаперчевую, подобные дешёвые приёмчики на меня, диггера «кротовых нор» и записного шкодника и хулигана с улицы Двор Вождя, ну никак не действовали. Мы с Ксакром оба были подонками, но сейчас я был гораздо большим подонком, чем он.

Дабы довести эту важную информацию до сведения сукиного сына в скрипучих сандалетах, я, мысленно насвистывая «С маленькой помощью моих друзей», извлёк из торбы очередного бессловесного «дружка» и переправил его в голову стоявшего ближе всех к Ксакру своего шапочного знакомого Крека.