Самый чувственный год

— Извини, не хотел тебя напугать, но нам лучше отойти подальше от вертолета.

— Да, конечно.

Не могу сдвинуться с места.

Он наклоняется ко мне:

— В чем дело?

— Они… Они знают?

— О нас?

Я бросаю на него взгляд. «Нас»? О, как я когда-то хотела, чтобы именно так и было — «мы».

— Да, они знают достаточно.

Я киваю, но по-прежнему стою как вкопанная. В отдалении — пять человек в одинаковой темно-синей и белой форме, все прямые, с руками, сложенными перед собой.

— Как они это восприняли?

— Они любили бабушку и уважают ее желания. Это все, что тебе нужно знать!

«Зато ты не уважаешь!» — кричит мое сердце, когда его ладонь побуждает меня двигаться.

— Ну же, Мари разозлится, если мы опоздаем к ужину.

— К ужину? — Мысль о том, чтобы что-то съесть, ужасна. Меня вдруг осеняет: — Погоди, ты сказал Мари? Она все еще здесь?

— Да.

Он искренне улыбается. Волна счастья проходит через меня.

— Только никогда в ее присутствии не упоминай ничего, связанного с выходом на пенсию, если не хочешь получить на завтрак нечто невообразимое.

— Спасибо за предупреждение! — Хорошо, что в поместье найдется хотя бы один дружелюбно настроенный ко мне человек.

Я бы только хотела, чтобы это был он.

Глава 6

Эдвард

Я представляю Саммер персоналу и не свожу с нее глаз. Она нервничает. Потом улыбается, и все сразу расслабляются. На ней свитер розового цвета плотной вязки. И я не могу отвести от нее глаз. Никогда еще я не хотел ее сильнее…

Мари визжит от восторга, который пронзает меня насквозь и спасает от опасных мыслей. Она стискивает Саммер в объятиях.

— Мисс Саммер! Вот это новость! Самая лучшая новость!

Джеймс, дворецкий, откашливается — явно сигналя для Мари. Она игнорирует сигналы. Я наблюдаю, как разгружают вертолет. У нее, правда, очень мало вещей, даже с учетом того, что мы купили.

— Мистер Фицрой? Сэр? — Миссис Макдаггул, жена Джеймса, привлекает мое внимание. Она работает экономкой в Гленробине уже лет десять. — Распорядиться, чтобы чай подали в гостиную?

— Пожалуйста. — Я поворачиваюсь к Саммер: — Идем?

И киваю ей, чтобы шла вперед. Она не двигается, явно не хочет входить первой. И теперь уже весь персонал смотрит на нас с любопытством. Я начинаю двигаться, пока ситуация не стала совсем уж неловкой.

Думаю, ей вернуться сюда не просто. Она не была здесь так долго. А теперь это не только ее дом, это ответственность, работа в поместье требует внимания двадцать четыре часа в сутки. Интересно, понимает ли она это?

Я пересекаю холл, стуча ботинками по роскошному деревянному полу, и лишь тогда понимаю, что слышу только собственные шаги. Поворачиваюсь и вижу посередине комнаты Саммер, осматривающую все вокруг. Обшитые деревянными панелями стены, охотничьи регалии, портреты ушедших предков…

Персонал расходится. Мы остаемся одни.

— Саммер, гостиная там.

Она поворачивается ко мне, в ее глазах — неуверенность, кивает, еще раз, оглядывается вокруг. Ее взгляд останавливается на гобелене с фамильным гербом, висящем над камином. Его доминирующее присутствие не оставляет у гостей никаких сомнений относительно того, кому принадлежит этот дом. Даже если бабушка провела посередине разделительную линию.

Саммер для Кэтрин была семьей. Стала в ту же секунду, как переехала сюда много лет назад.

— Саммер, ты в порядке?

Она, наконец, начинает двигаться, стараясь не смотреть на меня.

Я злюсь на себя. Зачем спрашиваю-то? Ведь явно видно, что она не в порядке. По идее, мне бы радоваться, что она ощущает дискомфорт. А мне хочется выть. Мы оба молчим, пока идем до гостиной, устраиваемся на диванах. Миссис Макдаггул разливает чай, я благодарю ее, подавляя желание попросить принести чего-нибудь покрепче.

— Не за что. — Миссис Макдаггул останавливается на пути к двери. — В какие комнаты поместить ваш багаж?

Я бросаю взгляд на Саммер, она прикусывает губу.

— Я бы хотела поселиться в моей старой комнате.

Я качаю головой:

— Не получится.

— Почему?

— Потому что в этой комнате уже много лет никто не жил. Кроме того, теперь ты вроде как хозяйка дома.

Не могу скрыть горечь.

— Тебе следовало бы занять бабушкину комнату.

— Нет. — Она резко бледнеет. — Я не могу.

— Многие комнаты в задней части дома, включая и твою бывшую, в ужасном состоянии и отчаянно нуждаются в ремонте.

— Я думаю, у нас разные понятия «отчаянной нужды». Очень разные. Уверена, моя прежняя комната вполне подойдет.

Миссис Макдаггул смотрит то на одного, то на другого. Выражение ее лица непроницаемо, но она явно все принимает к сведению. Я не привык к тому, чтобы со мной препирались, да еще и на глазах сотрудников. Пора сворачивать этот разговор.

— Нет. Не подойдет.

— Отлично. Только главную спальню я не займу.

Миссис Макдаггул издает звук, похожий на сдавленный смех.

— Прекрасно, — цежу я сквозь зубы, — я займу главную спальню, а ты — соседнюю комнату.

Ее губы слегка изгибаются, и невозможно не заметить торжествующий блеск в глазах.

— Так нормально?

— Вполне. — Она одаривает меня такой улыбкой, что мне хочется отшатнуться. Ну, или поцеловать ее. И не важно, насколько это, возможно, глупо.

— Итак, миссис Макдаггул, вы можете теперь подготовить комнаты?