Самый чувственный год

Эдвард кивает, я прохожу мимо него в столовую. Шторы задернуты, настенные бра рассеивают приглушенный свет, подчеркивая строгую красоту стен, обшитых деревянными панелями, и старинных картин. Огонь ревет в камине, языки пламени танцуют и излучают тепло.

Отполированный до блеска стол, достаточно великий даже для двадцати человек, накрыт на двоих в ближайшей к камину стороне. Я уже думала, что стол накроют по обеим сторонам и мне придется нарушить все протоколы, передвигая ближе свои приборы и тарелки. Не потому, чтобы быть ближе к Эдварду, просто не хочется выкрикивать извинения через зажженные канделябры и огромное количество блюд, которые обязательно расставит Мари. Я вздыхаю с облегчением.

Эдвард отодвигает для меня стул, я сажусь, чувствуя неловкость и слабость. В столовую входит Джеймс, за ним миссис Макдаггул и Мари. Они несут несколько тарелок.

— Вино? — спрашивает меня Эдвард.

— Да, пожалуйста.

Он кивает Джеймсу, и, как только мой бокал наполняется, я хватаю его. Мужчины смотрят на меня, по-моему, с осуждением, но мне все равно. Мне это нужно сейчас.

Так же как Эдварду нужны мои извинения. Даже если он не хочет их слышать.

Глава 7

Эдвард

Все быстро выходят из столовой и оставляют нас одних. Будто персонал чувствует что-то в воздухе и не хочет в этом участвовать.

За исключением Мари, у которой искорка в глазах. Очень напоминает мне бабушку. Может, они сговорились? Знала ли Мари о планах бабушки?

Надо ее спросить, хотя ответ услышать опасаюсь.

Я рассматриваю все эти блюда на столе.

— Думаю, Мари превзошла себя. Надеюсь, ты голодна.

— Не могу вспомнить, когда последний раз ела что-то столь полезное.

Она закрывает глаза и втягивает в себя запахи. А я не могу оторвать от нее взгляда.

— Пахнет потрясающе.

Ее шепот притягивает мой взгляд к ее губам, подбородку, шее. Она выглядит потрясающе.

— Уверен, на вкус это будет еще лучше.

О, ешь уже. Сосредоточься на еде. Не на ней.

Но это сложно, особенно учитывая то, что она не прикоснулась ни к одному блюду.

— Ты не голодна?

— Нет, просто…

— Что?

Она облизывает губы и прикусывает нижнюю губу. Ох, пусть бы она перестала так делать.

— Я знаю, ты не захочешь слушать, Эдвард, но я все равно скажу. — Она нервно заправляет прядь волос за ухо. — Ты хочешь оставить прошлое в прошлом, это понятно, но я не могу оставить прошлое, пока не скажу тебе о том, как сожалею.

Я держу в руках бокал вина, но не могу сделать ни глотка. Вообще ничего не могу делать, кроме как смотреть в ее глаза и понимать, что она говорит серьезно. Хотя уже слишком поздно.

— Мне так жаль, что я ушла, не попрощавшись.

— Я учился в университете. — Я пытаюсь не выдать голосом эмоции. — Ты вряд ли могла заскочить.

По крайней мере, так я убеждал себя тогда.

Но она ведь могла позвонить, написать или прислать открытку, как присылала бабушке.

— Мне очень и очень жаль.

Я слышу ее слова, она говорит искренне. Но меня переполняет едва сдерживаемый гнев.

— К чему эти извинения? Мои родители часто приходили и уходили, не прощаясь и даже не здороваясь. Почему меня должно обижать то, что ты поступила так же?

Она бледнеет и едва слышно вздыхает.

— Я не… Я не…

— Ты не думала, что это одно и то же?

— Эдвард…

Она облизывает губы и протягивает ко мне руку, ее пальцы дрожат. Я игнорирую руку, игнорирую ее страдальческий взгляд.

— Наверное, это даже не приходило тебе в голову. Непонятно, что хуже-то, что ты хорошо меня знала, знала о моих напряженных, вернее, отчужденных отношениях с родителями. И тем не менее ушла, даже не подумав об этом.

Она широко распахивает глаза, явно испытывая шок.

— Просто оставь это, Саммер.

— Но я… Боже, Эдвард, мне так жаль. Я бы никогда… Я не такая, как твои родители.

— Скажу честно, я ожидал от тебя другого и был настолько глуп, что позволил…

Нет, стоп. Нельзя говорить об этом.

— Но ты права, не стоит ворошить прошлое. Прошлое есть прошлое.

— Ты не понимаешь, Эдвард, я не могла попрощаться с тобой. Не потому, что не хотела или мне было все равно, просто не могла. Никогда не умела прощаться. А прощаться с тобой тогда…

Она замолкает. На долю секунды я вижу проблеск той девушки, которой она была. Уверенная и беззаботная на первый взгляд. Сломленная и напуганная в глубине души.

— Я просто не могла этого сделать.

Я крепко сжимаю челюсть, хотя хочется кричать. Спросить, почему нет? Но я не тот двадцатидвухлетний парень, отчаянно нуждающийся в ответах. Я прошел через это. И обсуждение еще больше все запутает.

— Извинения приняты.

Она пристально смотрит на меня:

— На самом деле? Ты выглядишь…

— Я человек слова. Если сказал, значит, так оно и есть.

Она кивает, но, видно, сомневается. Я и сам сомневаюсь. Но очень хочу принять ее извинения. И больше не думать об этом.

— Я не… Я просто никогда даже не думала о твоих родителях. Как мой уход мог… Я думала лишь о собственных чувствах.

— Хватит, Саммер. — Ее сочувствие разрывает меня на части. — Лучше ешь, пока все не остыло.

Она не двигается.

— Послушай, ты извинилась. Мы закрыли тему. А теперь ешь. Пожалуйста.

Она неуверенно улыбается мне, явно желая поверить так же сильно, как и я сам.

— Да, босс.