Самый чувственный год

— Хотел бы я посмотреть, каким будешь ты, если тебя заставят жить целый год с такой женщиной.

— Я сказал, что разберу завещание на части и избавлю тебя от этого, но ты велел все прекратить.

— Потому что бабушка хотела, чтобы она жила здесь. Она хотела дать ей дом.

— Она хотела, чтобы и у тебя был дом.

Я хмыкаю. Похоже, у меня появилась действительно неприличная привычка.

— Ты забываешь, что я прочитал письмо. И завещание тоже. Она довольно ясно дала понять, чего хочет и почему выбрала Саммер.

— Саммер другая, она особенная.

— Особенная для кого? Для твоей бабушки или…

Едва заметная улыбка касается моих губ, когда я смотрю на Саммер.

— Она довольна привлекательна.

— Она недоступна для тебя, — резко бросаю я, не в силах подавить неуместную ревность.

— Остынь. Кстати, чтобы ты знал, я оскорблен, что ты думаешь, будто я стал бы ухаживать за чужой женщиной.

— Она не моя женщина.

Хуан выгнул бровь:

— Нет? Ты меня одурачишь.

Я молчу, глядя на улицу. Все мои мысли занимает Саммер.

— Итак, если она не твоя женщина и ничего для тебя не значит, в чем проблема? Дело ведь явно не в наследстве, которого она, как ты считаешь, недостойна.

Я смотрю на Хуана. Он, сузив глаза, наклоняет голову:

— Ты влюблен в нее, да?

Я молча смотрю на него, мне трудно дышать, грудь словно зажата в тиски, пульс учащается.

Так ли это? Или именно это убивает меня? Почему давление оттого, что я снова нахожусь рядом с ней, зная, что она в конце концов уйдет, доминирует над каждой моей мыслью, и я не могу это контролировать?

Хуан мягко улыбается мне:

— Понимаю, я не очень-то разбираюсь в любви, но моя тетя клянется, что через несколько секунд после встречи с моим дядей она поняла, насколько он ей нужен. Любовь с первого взгляда, полагает она, и, черт возьми, они женаты уже сорок лет и по-прежнему похожи на тех влюбленных подростков, которые вместе сбежали из Колумбии. И это довольно мило.

Я хмыкаю. Что за привычка?

— Послушай, Эдвард, если она та самая, так действуй. Сделай хоть что-нибудь.

— Не могу.

— «Не могу». Нет такого слова в твоем словаре. Ты сам сказал мне это десять лет назад, когда я опасался, что мы не сможем спасти компанию по возобновляемым источникам энергии. Но мы сделали это. И добились даже гораздо большего.

— Это бизнес.

— А мне кажется, ты просто боишься.

— А если и так. — Я просто устал отрицать это.

— Приятель, да у тебя действительно все плохо.

Что я могу сказать? Только согласиться. Не знаю, что с этим делать.

— Значит, проблема в этом? Ты ей не нравишься?

Не нравлюсь? Ха! Я ей нравился, пока не оттолкнул от себя.

— Я ей достаточно нравлюсь. Когда я не веду себя как осел.

— Так исправь свое отношение и иди за ней. Чего уж тебе терять-то?

— Ее. — Простой и болезненный ответ. — Она здесь не собирается задерживаться. По ее собственному признанию, она никогда не задерживается на одном месте надолго, чтобы обрасти связями и завести отношения.

— Похоже на кого-то, кого я знаю. Нет, серьезно, может, вместо того, чтобы переживать, стоит стать мужчиной, ради которого хочется остаться?

Что-то меняется внутри меня. Появляется какое-то чувство. Надежда?

— Используешь мои слова против меня же?

— Что-то вроде. — Хуан сжимает мне плечо в знак ободрения, поддержки. — Ты никогда не уклонялся от риска в бизнесе. А в собственной личной жизни пасуешь?

Глава 12

Саммер

— Эдвард!

Мое сердце подпрыгивает. Я замечаю его буквально рядом с собой. Воротник пальто высоко поднят, руки глубоко в карманах, глаза сверкают из-под темно-синей шапочки. А неплохо он смотрится в шапочке, такой повседневный.

Я так заигралась с Руфусом и не заметила, как он пришел. Руфус же очень доволен, видя Эдварда. Радостно тявкает, бросается на него.

— Прости. — Эдвард наклоняется погладить Руфуса, но смотрит по-прежнему на меня. — Я не хотел тебя напугать.

— Ты и не напугал. Мы просто баловались. Хуан ушел?

Руфус катается перед ним, требуя внимания. Эдвард чешет ему живот.

— Да.

Я отряхиваю снег и подхожу к нему.

— Прошу прощения за беспорядок в холле, не хотела, чтобы что-то передвигали, пока я все не проверю.

— Понимаю.

Он смотрит на меня. Эти мягкие карие глаза лишают дара речи, их внезапная теплота так неожиданна.

— Прости, я был невыносим.

Я складываю руки на груди, поджимаю губы и искоса смотрю на него.

— Тебе сделали еще одну лоботомию?

Он смеется. Глубокий и безудержный смех — это все, чего я жаждала с момента нашей встречи с мистером Макалистером.

— Нет… Может быть. — Он нерешителен. — Можно присоединиться к вам?

— Ты спрашиваешь, можешь ли ты поиграть с нами? — Я удивлена.

— Ну да.

— Ты уверен, что можешь позволить себе проводить время вдали от своего рабочего места? Последние две недели ты почти не отрывался от работы.

Он морщится:

— Знаю и очень сожалею об этом.

— Что с тобой произошло? Что сделал с тобой Хуан?

— Вразумил немного.