Самый долгий день нашей жизни (СИ)

— Палка прямо в руке треснула… не заметил… ладонь распорол. Глубоко. Сука… больно жутко. Фред, у нас же концерт послезавтра! И потом концерты. Нельсон меня убьет. Вдруг я нерв задел? Тогда играть не смогу. Вы меня не простите…

— Стоп. Тише, дорогой, ты-то тут в чем виноват? Давай посмотрим, что там. Да? Не бойся, я осторожно. Сейчас промоем и обработаем антисептиком… — приговаривал Фредди, дрожащими руками разворачивая окровавленное полотенце, чтобы промокнуть рану протянутым кем-то ватным тампоном с перекисью. — Пока будем считать, что не задел. Эй, что вы, бляди, стоите! Быстро ищите врача! Если не найдете, вызывайте скорую. Где аптечка?

Толпа засуетилась. Кто-то крикнул в ответ, что среди работников театра есть дежурный доктор, и за ним уже послали.

Фредди подложил полотенце под пострадавшую руку Роджера и аккуратно разогнул трясущиеся пальцы. На узкой ладони в основании большого пальца зияла глубокая рваная рана. Барабанная палочка распахала руку чуть ли не до костей. Шить надо будет точно.

Несколько мгновений Фредди молчал, гневно поджав губы. Затем сделал глубокий вдох и проговорил негромко:

— Роджер! Посмотри на меня, дорогой. Это наши последние гастроли с «Trident». Мы доработаем этот тур и сделаем им ручкой. Слышишь? В следующий раз мы приедем сюда с другим менеджером. Я обещаю тебе, ежик. Понял? Все. Не ссы. Там уже нашли доктора — он тебя заштопает, даже следа не останется.

Фредди встал с колен. Нет, Родж был тысячу раз прав: он один виноват во всем. Он втянул ребят в этот проклятый контракт — ему и расхлебывать.

В гримерку вбежали Джон и Брайан, уже посвященные в суть переполоха. Фредди посмотрел на них со всей решимостью.

— И вам, парни, тоже обещаю. Запомните.

***

27-е ноября 1991 года

— И он как всегда сдержал слово, — Роджер усмехнулся. — Нам с Фредом на память о «Trident» остались сувениры: у меня шрам на ладони, у него — хронический ларингит…

— Да, если Фред пообещал — считай, что сделал. Помните, как я в больнице лежал? Я рассказывал, что ко мне Фред заходил вскоре после операции?

Воспоминания Брайана оборвал телефонный звонок.

— Брай, подойди ты. Вдруг это Анита не выдержала. Если снова Дэбби, скажи, что я выпил три рюмки водки, поел и уснул. — Роджеру не хотелось подниматься с дивана.

— Алло! Кто? Кого? Нет, не мистер Тейлор. Его дворецкий. Хозяина нет дома. До свидания! — Брайан положил трубку. — Охренеть! «Daily Mail» интересуется, не согласишься ли ты, Роджи, дать им интервью и прокомментировать сообщения, появившееся в СМИ.

— Бляди! Мало я дерьма про Фреда в последние дни прочитал, так еще и комментировать его должен?! — Роджер таки вскочил на ноги, стиснул кулаки и стукнул по столу со всей силы. — Когда Фред умирал, эти сволочи его в покое не оставляли! Теперь и на труп стервятниками летят…

— И не говори, Родж… Так, Брай, что ты там начал про Фреда рассказывать? — Джон пристально посмотрел на Мэя.

Комментарий к Глава 8. Обещание

Продолжение следует

========== ВЕЧЕР. Глава 9. Режим обороны ==========

27-е ноября 1991 года

Сумерки сменились темнотой. Стал накрапывать дождь. Капли стучали в окна, оставляя длинные водяные следы. В натопленной гостиной зажгли маленький торшер. Дрова в камине по-прежнему потрескивали. Золотисто-рыжие отблески ложились на три бледных лица. В комнате давно воцарилась жара, но никто не хотел, чтобы огонь гас.

Роджер так и сидел на диване, закутавшись в плед, и неотрывно смотрел на языки пламени.

— Я не понимаю… Не могу понять, что им всем сделал Фред, что так… так на его… еще не остывшем пепле пляшут… — Роджера передернуло. — Почему пишут всю эту бесконечную ерунду? Как будто он кого-то убил или ограбил! А ведь он за всю жизнь даже правил дорожного движения не нарушил (да и машину-то водить не умел). За что? Зачем кому-то ковыряться в его грязном белье, выяснять, с кем он спал и когда? Ну кому какое дело? Почему так? Почему от него не отстанут даже сейчас?..

Роджера душили злые слезы. Еще вчера он прочел до ужаса нелепую статью в «Mirror» и не мог понять, какой идиот ее сочинил. Он ездил к Фредди все последние недели, старался урвать хоть часик, чтобы с ним поговорить. Папарацци дежурили у дома днем и ночью, руки так и чесались врезать! А теперь какой-то писака имел право придумывать нелепицы и тиражировать это на весь мир.

— Для этого, Родж, ничего не надо делать. Вообще ничего. Достаточно быть таким, как Фред. Известным на весь мир. Не святым, а обычным человеком, живущим так, как ему велят душа и совесть. — Джон скинул пиджак. — Можно я тут покурю? Прости, Бри, но на улицу ползти не хочется, там дождь и, наверное, холодно. Родж, тебя не смутит?

— Не смутит, Джон. Кури.

Снова зазвонил телефон. Роджер выпутался их объятий пледа.

— Вдруг все же Дэбби. У Руфуса зубы режутся. Бывает, он температурит и сопливит, а она дергается.

Вздохнув, Роджер снял телефонную трубку.