Самый долгий день нашей жизни (СИ)

Расстались они на очень неприятной ноте. Фредди разрешил Полу провести рождественские праздники в своей квартире на Стаффорд-Террас. Как-то раз Фиби, заехавший туда, чтобы забрать кое-какие вещи, вернулся с круглыми глазами и сообщил, что квартира превращена в хлев. Само собой, мистер Фристоун в своей обычной манере преувеличил масштабы бедствия, и все же вид захламленного и грязного жилища, которое Фредди в свое время обставлял с такой любовью, не вызвал радости. Они с Полом в очередной раз знатно поцапались. Но… разве это повод, чтобы вот так жестоко и подло предать, единым махом похоронив годы дружбы?

Впрочем, зачем сейчас об этом думать? Куда лучше сделать вид, что ничего этого не было. Что он никогда не знал человека по имени Пол Прентер.

Джо говорил, что после выхода статьи Пол тоже звонил в Гарден Лодж несколько раз, пытался что-то объяснить, однако Фредди так и не смог заставить себя поговорить с ним. Все и так было ясно — этот человек собственноручно сжег последний мост. Больше никто из их окружения не обладал таким количеством скандальных подробностей, на которые так падки представители желтой прессы. Хорошо, по крайней мере, что сюда он звонить не станет.

Вот бы узнать, что было бы с ним, если бы он пошел по иному пути. Например, если бы тогда, в семьдесят четвертом, они с парнями опустили руки. Мало-помалу выплатили бы долг «Trident» и навсегда свалили из шоу-бизнеса. У него была бы совсем другая жизнь. Жизнь, в которой не было бы Прентера, Рида, Элтона… и еще множества людей. Не было бы Джо. Вряд ли он бы познакомился с Барбарой. Зато были бы другие знакомые и друзья, которым он бы, наверное, доверял не меньше.

Интересно, а Брай, Родж и Джон по-прежнему были бы рядом? Или без «Queen» жизнь рано или поздно развела бы их в разные стороны?

Нет, такого расклада Фредди точно не хотел! Как бы ни складывались их отношения, какие бы кошки не бегали меж ними, этих троих он не променял бы ни на что.

Ощущение ирреальности момента подкатывало плавно и неспешно, как волна, и накрывало с головой. Казалось, совсем другой человек стоит вместо него этой удивительно теплой майской ночью под звездным средиземноморским небом. Что вовсе не его предал один из лучших друзей и не он умирает от неизлечимой болезни, которая сама по себе заклеймила его в глазах общества наркоманом и развратником. Хотя Аткинсон, тщательно следивший за его состоянием, уверял, что ВИЧ не начал атаку на иммунитет, осознание того, что его дни сочтены, нет-нет да вставало в полный рост. Случайно полученная ссадина на щеке не заживала вторую неделю. Вновь давала знать о себе старая травма ноги…

— Фред, ну дай сигарету. От одной мне ничего не будет. — Роджер, не вынеся одиночества, выбрался следом. Встал рядом плечом к плечу.

— Не дам. Нельзя — значит нельзя. — Мир вернулся в свое привычное состояние. — Лучше скажи, почему ты все-таки бросил курить? Что-то произошло, так ведь?

— Отъебись. Ничего такого. Много будешь знать… И вообще, тебе тоже нельзя! Ну дай, а? Не будь сучкой!… — Роджер прижался еще крепче и боднул его в плечо. — Только пара затяжек, обещаю!

Исхитрившись, Родж сцапал своими, на удивление сильными пальцами запястье Меркьюри и сунул сигарету себе в рот.

— Ты обалдел! Не делай так больше никогда! — Запястье дернулось, сигарета упала в море. Фредди тревожно зыркнул на несносного Тейлора, который тем временем с наслаждением выпускал дым. Все, о чем думал несколько секунд назад, забылось в один момент. — Я нахер от тебя в отель съеду!

— Тебе затяжки жалко? Зачем, блин, сигарету выкинул? Я бы еще разок и все…

— Ты не понимаешь, что можешь заразиться?! — Вероятность передачи инфекции таким образом очень мала, но вовсе исключить ее не мог даже Аткинсон. Особенно если во рту есть свежие повреждения и микротрещины…

Одной мысли были достаточно, чтобы Фредди прошиб холодный пот.

— Только не начинай истерику. Сам ведь понимаешь, что все это — глупость, а ты — сраный параноик. Я вот нисколько не боюсь — хочешь, поцелую тебя?

— Родж, умоляю, не делай так больше. Ты ведь уже большой мальчик, правда? Я понимаю, что шансов мало, но все же… не дай бог!

— Не выдумывай! — Роджер совершенно машинально положил голову на плечо Фредди. — Хорошо все-таки, что мы сбежали ото всех… Фред, оставайся у меня подольше, а? Я все вспоминаю, как мы с тобой снимали квартирку на двоих, как держали нашу лавочку с гламурными шмотками, как ездили в Ливерпуль с этими твоими…

— «Ibex», — подсказал Фредди, невольно и сам воскрешая в памяти лица ребят — Майка, Джеффа, Таппа, Миффера… Классные парни! Интересно, где они сейчас?

— Фред, может это и есть старость? Почему-то мне кажется, что я уже нихера не буду счастливее, чем тогда…

Фредди вдруг почувствовал, что глаза сами собой наполняются слезами от детской откровенности Роджера и кристальной искренности его слов. Теплый, совершенно домашний, пахнущий солнцем и гелем для душа, вечно юный парень, казалось, заставил солнце вернуться на небо.

Фредди поддался желанию и горячо обнял Роджера за плечи, еще ближе притянув к себе.