Самый долгий день нашей жизни (СИ)

— Умеешь, однако, ты утешить. Тоже каким был, таким и остался — пессимистом. — Роджер вздохнул. — Да не… никакая это не «гадость». Меня Дэбб уже извела и сама вся извелась. Ничего страшного. Однажды я, когда еще в Труро жил, с ребятами в аварию попал. Парой царапин отделался, а вот от нервов неделю болел. Помню, мама тогда переживала сильно. Так что, у меня иногда бывает…

Джон тоже поднялся со стула. На его лице застыло странное отчуждение. Механическими движениями он включил электрический чайник, налил в чашку заварку, добавил молока.

Дождавшись, когда чайник вскипит, Джон плеснул сверху немного кипятка и подрагивающей рукой протянул чашку Роджеру.

— Родж, а ты окно-то закрыл? — Голос Джона был какой-то сухой и резкий.

— Не. Не закрыл. Что-то я тормознул.

— Ладно, допивайте чай и тащите свои тощие задницы назад, в гостиную. Водка там еще оставалась? Возьмите что-нибудь пожрать и приходите. Будем дальше разговаривать. А пока я покурю. И надо бы глянуть, что с камином…

Джон вышел из кухни.

Роджер проводил его растерянным взглядом, потом повернулся к притихшему в недоумении Брайану и, отхлебнув чаю, спросил:

— Чего это он такой?

— Даже не знаю. Мы, пока ты спал, вспоминали, как Фред нам отсрочку у «Trident» выбил, чтобы я спокойно в больнице долежал. — Брайан почесал макушку. — Он тогда меня спас вообще-то. Я ему по гроб жизни благодарен. Если бы вам навязали другого гитариста, я… честно, не знаю, что бы со мной было. Точно все бы бросил нахрен…

— А… да, помню, было дело. Фред — молодчина! Пришел и сказал: «Расслабьтесь, парни, я все уладил. Спокойно ждем Бри и пишем свои треки». Еще и Джима потом где-то откопал. Я тогда думал, что этот сраный Миннс их свел, у него с Джимом были какие-то свои дела. А может, и не он… Да уж. Сколько уже лет мы знакомы с Майами? Офигеть! Вот так и не заметишь, как тебе стукнет семьдесят. Все будешь думать, что молодой и красивый. Фред, правда, старым никогда не станет, да и не получается у меня представить его семидесятилетней развалиной, а у нас есть шансы. Только представь, Брай, полжизни прошло! И как же мы теперь без Фреда? Не представляю. Как бы мы не ругались, не расходились, все равно он был. Всегда можно было позвонить в Гарден Лодж или в его квартиру в Мюнхене, чтобы потрепаться за жизнь. А теперь… знаешь, когда на меня накатывает понимание, что все, Фред больше никогда не позвонит, что я не смогу прийти к нему, чтобы обсудить, дерьмо ли новый альбом «The Cross», не смогу рассказать ему анекдот или напомнить, как мы молодыми вместе рассекали по Кенсингтонскому рынку, разодетые в модные шмотки… что он никогда — понимаешь, Брай, никогда! — больше не выйдет на сцену и не споет, мне становится так страшно, так плохо… Кажется, будто от меня самого кусок отрезали — с кровью, с мясом, с потрохами — и кинули в ту печь сегодня. Понимаешь? Еще две недели… даже дней десять назад я к нему ездил. Мы болтали, как ни в чем не бывало, обсуждали какую-то ерунду. Всего десять дней назад он был. А сейчас его больше нет. Вообще нет. Изо дня в день я только и думал: «Хорошо бы подольше… до Рождества. И еще. Чтобы Фредди жил. Бог помоги, пусть он поживет еще!..» — Не договорив, Роджер заплакал. Горько и безудержно, как плачут дети, как будто вон в том случайно лопнувшем шарике заключалась вся радость мира.

Брайан не мог видеть этих слез. Он никогда и не думал, что взрослые мужчины способны так плакать. Попытаться успокоить? Нет, пусть выплачется. Говорят, что так легче…

Его собственные слезы были не такими — они были сухие, скупые, холодные, как капли дождя на лобовом стекле машины.

Совсем недавно Брайан потерял отца. Отца, которого бесконечно любил и уважал. Отца, который был ему другом, даже когда между ними встал его профессиональный выбор.

Гарольд Мэй был против музыкальной карьеры сына. Хотя все равно помогал… да что там, не просто «помогал», это ведь он придумал, как сконструировать верную «Red Special». Наверное, в глубине души понимал, что занятие сына музыкой — не просто хобби, но… нет, это не карьера. Прекрасное образование, перспективы, отличные отзывы профессоров, уже ознакомившихся с набросками будущей диссертации… какая музыка? Какой рок-н-ролл?

Много раз Брайан пытался поговорить с ним, но все впустую. Только однажды отец откликнулся на его просьбу послушать, просто послушать, как они играют…

Тот концерт в Мэдисон-сквер-гарден Брайан до сих пор помнил до мельчайших подробностей. Огромный зал неистовствовал. Фредди как всегда завел публику с полоборота и до самого конца держал на коротком поводке. На следующий день какая-то местная газета выпустила статью под заголовком: «Вчера в Нью-Йорке на два часа воцарилась монархия». Брайан ни секунды не пожалел о том, что в последний момент уговорил родителей прилететь, купил им билеты на конкорд. Когда шоу окончилось, отец пожал ему руку, и Брай понял, что тот смирился. Даже если по-прежнему не одобрял.

С тех пор они больше не спорили на эту тему. Ни разу.