Самый Главный Господин

С этими тяжкими думами батюшка собирался к себе домой без особой радости, зная, что и там ему лучше не станет. Исповедников сегодня было много, пришлось задержаться после вечерней службы. Недолго подумав, куда бы пристроить две трехлитровые банки варенья, оставленные на помин души, батюшка бережно положил их на переднее сиденье машины, переложив тряпочкой. За рулем его то и дело начинало клонить в сон. Он тер уши, бил себя по щекам – помогало, но ненадолго. Последнее, что он помнил, – легкое недоумение где-то в глубинах сознания, почему фары встречных машин из левой стороны стали как-то странно разъезжаться то направо, то налево…

Приехавшие на место аварии гаишники задумчиво чесали головы. Да, так влететь на полной скорости в огромный «КрАЗ» – по встречке – надо еще постараться. Не просто лобовое столкновение: старая «шестерка» въехала точно под высокий мост грузовика – и ее раздавило опустившейся массой груженого кузова. Слава Богу, водитель «КрАЗа» отделался сильным ударом о рулевое колесо – ну и головой крепко приложился к лобовому стеклу. Благо был пристегнут. Что их ожидало в «шестерке» – об этом старались не думать. Скудный свет фонариков высвечивал лишь сплошное ярко-красное пятно на каким-то чудом уцелевшем заднем стекле.

Когда через час еле-еле вытащили легковушку – точнее, ее остатки – из-под «КрАЗа», санитары с безучастными лицами ждали, когда в этом ворохе сложившегося гармошкой металла прорежут отверстие. Носилки лежали неподалеку, но видавшие виды санитары понимали, что едва ли они пригодятся.

Когда из проема бывшей двери сначала показалась кроваво-красная рука, потом такая же нога, голова и затем выкатился весь человек – санитаров охватил животный ужас. Но когда он поднялся и начал скакать, как ребенок, бросаясь то к гаишникам, то к санитарам, окружающие оцепенели. «Товарищи! Бог-то есть! Бог-то есть! Вы понимаете, Бог-то есть!» Священник прыгал как ненормальный, а с его лица стекали густые струи ароматного клубничного варенья.

Пояс

Когда привозили в Москву пояс Пресвятой Богородицы, народ хлынул в Храм Христа Спасителя, чтобы приложиться к этой великой святыне. В считаные часы очередь стала просто фантастической по размерам. Никуда не денешься, надо стоять. А на улице мороз, временами, конечно, пробивается зимнее солнышко – но не особо-то и греет. А стоять еще долго! Очередь хоть и медленно, но все же движется. Делать нечего, надо стоять. Оглядываюсь вокруг. В основном женщины – разного возраста, не сильно молодые, но и пожилых единицы. Детей почти нет. Классических православных – тоже. Иногда, конечно, кто-то крестится – но вид у большинства вполне светский. Лица достаточно хмурые, обычные, русские – хотя то там, то здесь видишь другие национальности. Холодно. Ловлю себя на мысли – и зачем все это мне надо? Мало ли какие святыни в мире есть? Нет, ну, конечно же, пояс Самой Пречистой Девы – из афонского монастыря – это нечто особенное… Но все равно холодно. Ладно, попрыгаем, потопаем – немного согрелись. Проходит час. Наша очередь продвинулась существенно – но при взгляде, что ожидает впереди… Нет, туда лучше не смотреть. Становится скучно. Молиться уже не хочется – ну невозможно же постоянно молиться, в конце концов! Былое рвение у соседей тоже как-то резко упало: молитвословы позакрывали, маются. Глаза начинают рыскать по сторонам в поисках какого-то хотя бы человеческого тепла. Хочется разговора.

«Да, ну и погодка», – забрасываю удочку рядом стоящей женщине, лет пятидесяти – но все еще активно молодящейся. Она улыбается уголками губ: «Не говорите. Достоим ли?» Включаюсь в завязывающийся разговор: «Даст Бог сил, достоим. Не мы первые». Повисает неловкая пауза. Неожиданно соседка говорит: «Эх, если бы не Ванька – ни за что бы на эту аферу не согласилась!» Приподнимаю брови в ожидании продолжения. «Да сын у меня – непутевый. Женился, развелся, снова женился – детей нет, все не слава Богу. Хоть и повенчались – думали, может, это сработает. Пока все – вхолостую». Через минуту оборачивается к нам другая женщина: «И я тоже – из-за ребенка. У внучки опухоль обнаружили – говорят, непредсказуемо: или пройдет, или на всю жизнь останется инвалидом. А ей-то всего годик. Жить да жить – и тут на тебе!» Окружающие сочувственно молчат. Очень холодно. Ноги начинают неметь. Заканчивается второй час ожидания. Мы уже почти в середине. Ну и дурацкая ситуация: жутко хочется уйти – сил нет мерзнуть дальше. А посмотришь вокруг – все так же маются, но терпят, не уходят. Видать, мотивация куда посильнее, ради ближних страдают. Кто сказал – чайку? Ну надо же – кто-то принес в очередь термос горячего чая. Пара глотков – и настроение резко улучшается. Ничего, продержимся. Осталось-то всего ничего: еще пара часов. Между нами, объединенными общей кружкой, завязывается неспешная беседа. Каждый – о своей боли, о проблеме, о надежде. Просто так никто не стоит. За каждой фигурой – своя драма, своя история.