Самый лучший пионер: Том второй

— Вы повыше будете, но я сильно позже начал, — вздохнул я.

— Да ну тебя! — фыркнула Соечка.

Вошли в подъезд, и на втором этажи наткнулись на поливающую цветочки корейскую соседку тётю Лин. В прошлой жизни я бы буркнул «здрасьте» — и это не всем, а только примелькавшимся — и пошел бы дальше, но в эти времена так с соседями не поступают. Поговорим!

— Здравствуйте! — культурно поздоровался я.

— Ой! — сделала вид, что не видела, как мы вошли в подъезд она. — Здравствуй, Сережа, уже вернулся? Как лечение?

Соечка густо покраснела — она про мое «лечение» благополучно забыла. Не осуждаю — мне так даже легче, меньше вранья.

— Отлично! — улыбнулся я. — Поделился с поварихой рецептом вашей замечательно морковки, вы не против?

— Да я только рада! — расплылась соседка.

— А это невеста моя, Саяка! — представил я подругу.

Тетя Лин послушно изобразила удивление снова:

— А где это ты японку у нас нашел?

— Сам удивляюсь, — признался я. — Но, если дают, надо брать!

— Совет да любовь! — пожелала нам соседка.

В СССР корейцам японцев и наоборот ненавидеть необязательно — у нас тут территория дружбы народов.

— А что за морковка? Острая? — предположила Соечка, когда мы пошли дальше.

— Она, — подтвердил я.

— Я тоже умею! — похвасталась девушка.

— Очень рад, потому что пожрать я люблю! — признался я и открыл нашу дверь своим ключом.

— Когда закрываешься — значит есть что взять! — просветила меня Сойка.

— Я когда тебя провожать буду, объясню, почему так, — пообещал ей я и потянул дверь, ожидаемо увидев в коридоре вышедшую на скрежет ключа маму.

Разговор о запирании дверей был непростым, но родительница пообещала постараться не забыть. Дядя Толя меня понимает и дверь запирает, поэтому с ним разговаривать на эту тему не пришлось.

— Здравствуйте, — с совершенно несвойственной ей робостью тихо поздоровалась Саяка, потупив глазки.

— Здравствуй! — вполне радушно поприветствовала ее мама.

Затолкав девушку в квартиру, зашел следом и помог ей снять портфель.

— Меня Сережка попросил вот так сделать! — поведала родительница и легонько поклонилась на японский манер.

Саяка сначала низко согнулась в ответном, а потом запротестовала:

— Это — пережитки темного феодального прошлого, и мне кланяться совсем не обязательно, но спасибо вам большое, что научились!

Повернувшись ко все еще держащему ее портфель мне, отобрала и достала оттуда завернутый в подарочную бумагу прямоугольный предмет:

— Это вам от моей мамы!

Стоп, мы забыли о главном

— Мама, это — Саяка Каташиевна Микото, — представил я девушку принявшей подарок маме, стягивая с Сойки шубку. — Я на ней через полтора года женюсь.

Соечка смутилась окончательно.

— А это — мама моя, Наталья Николаевна Ткачева, — представил и маму, повесив шубу на плечики.

Под ней обнаружился вязаный серый свитер и длинная юбка такого же цвета — ее я уже видел на улице.

— Шапку-то с невесты сними! — не без ехидства подсказала мама.

— Извините! — за что-то извинилась девушка и сняла шапку сама.

У нас сегодня «конский хвост», и он нравится мне ничуть не меньше остальных Саякиных причесок.

Следом Сойка сняла кремового цвета югославские сапожки, и мама, цапнув ее за руку, повела за собой:

— А меня-то Сережка запугал совсем, бегает как заведенный всем рассказывает, что японку себе нашел. Ты уж прости, Соечка, но я себе напридумывала — приведет мой оболтус в дом страшилу, а мне потом всю жизнь страдай. А ты — вон какая! — мама отошла подальше и смерила Саяку довольным взглядом. — Настоящая красавица!

— Спасибо, Наталья Николаевна! — смущенно пролепетала багровая от смущения Сойка.

— А особенно Сережка любит повторять, какие у вас с ним будут красивые дети! — сдала меня родительница с потрохами.

— Я буду стараться изо всех сил! — пискнула Саяка.

— Тебе-то чего стараться? — удивилась мама. — Это мужик стараться должен, а наше дело маленькое! И по отчеству меня называть не обязательно, можно прямо по имени — не настолько уж я тебя и старше!

Мама усадила Саяку за стол, села напротив, а я — рядом с девушкой.

— Можно я открою?

— Конечно!

Родительница аккуратно развязала ленточку и достала застекленную рамку с дивно красивым «гербарием».

— Это икебана, — пояснила Сойка.

— Очень красиво! — похвалила мама, встала со стула и примерила рамку к стене. — Сюда и повесим!

— Мне бы руки помыть, — смущенно попросила Саяка.

В этот раз краснеть пришлось маме, а я, старательно сдерживая смех, повел Соечку в ванную, по пути постаравшись успокоить:

— Не переживай, ты ей уже понравилась, а даже если бы нет — думаешь я бы стал ее слушать?

— Но когда понравилась — это же лучше, верно? — улыбнулась она мне.

— Намного лучше! — согласился я, показал как включить свет и деликатно свалил обратно в гостиную.

— Хорошая, — прошептала сидящая за столом мама.

— Лучшая! — не согласился я.

Оперев голову на кулачок, родительница умиленно протянула:

— Все у тебя не как у людей, Сережка!

— Так где люди и где я? — скорбно вздохнул я.

— Электроник ты мой! — протянув руку через стол, родительница убрала с моего плеча невидимую соринку.