Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Туда, где еще совсем недавно висел ничего себе не подозревающий шарик, мальчик смотрел…да смотрел он туда. Эдак..удивленно вскинув брови. Он разве об этом просил? Ах да..свет..потемнее.

Так вот что значит попросить приглушить свет..Да кто-то все это время просто халтурил, однако.

Смешок не прозвучал, ну просто потому что смешно-то вот не было. Почти как и солнца. На горизонте.

Выдох.

За всем этим Сиэль даже не заметил, что ему там снова кажется температуру измеряют. Здоров-здоров. По крайней мере, доктора бы не прицепились. Разве что более узкого профиля. Все же – не заинтересоваться такой головой, которая рассказывает такие сказки, как закатившееся солнце.

А это вообще разве нормально? Ну, то есть, никак не отразится ни на чем? А впрочем… Покачав головой, граф пытался вернуться к сути и вообще к предлогу того что…

Сто-оп. Какому такому предлогу? Это не предлог. Просто так удачно совпало.

Очередной выдох.

- Ты уже сел? Вот и замечательно

Да, комментарии чужие тоже как-то мимо проскользнули. Нет, по сравнению с демоном он точно здоров.

Так, ну хватит уже. Нет здесь здоровых. И больных тоже нет. Просто чокнутый демон и не менее сдвинутый граф. Вот. Порядок наведен, теперь можно продолжить.

На Себастьяна мальчик смотрел еще пару долгих секунд, прежде чем…да, закрыть глаза. Лицо демона, правда, почему-то все равно осталось перед мысленным взором. Весьма отчетливо, несмотря на..кхм..приглушенный свет.

Глубокий вздох.

Ну это же просто, да? Не так и важно, что всего раза два практиковал. Получалось ведь? Так почему бы сейчас не получиться?

Прошло около минуты, прежде чем вокруг мальчика начали медленно проявляться золотые нити. Кажется, сейчас они даже стали более яркими. Впрочем, это было логично. Наверное. Судя по обстановке. Глаз Сиэль не открывал. Но и делать что-то не спешил. Слишком уязвима связь. Не пытаясь прикоснуться к нитям он чувствовал уже сейчас, что пока и не может этого сделать. Слабо нахмурившись, граф в очередной раз вздохнул, стараясь вообще перестать замечать свечение, а следом, мелко вздрогнув, он снова позволил векам подняться.

Нити не исчезли, не погасли, даже не моргнули, просто остались на месте. Так много?... Он не пытался посчитать, но все равно видел, что их много. У каждой свое предназначение или это просто так было задумано? Не важно.

С демона взгляда отводить никто не собирался, будто вот именно это и было главной причиной чужого присутствия здесь. Главное, чтобы тот не мешал и… Вряд ли это бы как-то отвлекло его сейчас. Вот серьезно. Мысли текли словно по какому-то четко обозначенному руслу реки, где не было подводных камней, резких поворотов и мешающих продвижению вперед предметов, не столь уместных в воде, но порой присутствующих. Кораблики там, люди, мусор. Впрочем, все это так или иначе сводилось к человеческому вмешательству.

Смешок не прозвучал, хотя каким-то отдаленным эхом и прокатился внутри головы, ну и губы немного дрогнули, так и не сложившись в усмешку.

Легкое беспокойство. Вот что мешало. Даже не страх перед болью или неопределенностью с неуверенностью. Просто беспокойство. Вчера его не было, хоть причина и присутствовала, а теперь…теперь та самая причина присутствует вот прямо перед ним и он даже по-прежнему видит ее. Не двигаясь с места, мальчик спокойно протянул руку, выловив той чужую ладонь – но не став злоупотреблять контактом, а потому просто положил свою поверх руки Себастьяна.

Стало лучше.

Ну..давай теперь попробуем.

Взгляд был осознанным, но вот теперь смотрел куда-то словно бы сквозь привычные земные материи, на видимые сейчас нити, но между тем некая потерянность и намек на отсутствие здесь, на просторах скамьи, тоже был.

Взгляд скользил от одной тоненькой золотистой тени к другой, будто уговаривая.

Легкая рябь, слабое покачивание, но двигаться те не желали. Еще пару секунд. После чего неимоверно медленно, но зато вполне уверенно вибрировать начал весь кокон, будто поторапливая то ли графа, то ли сам процесс.

Слишком медленно. Даже если качественно, все равно медленно. Так можно просидеть ведь и до вечера, пожалуй. Недовольство, отразившееся в глазах мгновенно отразилось и на свечение.

Вспыхнув еще более ярко, нити начали поспешно сливаться в единый закручивающийся поток, что грозил вот-вот выйти из-под контроля и просто сорваться куда ветер понесет.

Дрожь, нет, уже по телу. Глаза начинают медленно закрываться, но упрямство или же связь все еще крепки, так что…не беда. Еще через пару секунд рука графа все же сжимает чужую более крепко, почти требовательно, будто та могла чем-то помочь. А идти на поводу ощущений порой и не такая глупая затея, смотри-ка…

Через мгновение кокон взрывается, рассыпаясь вокруг золотыми хлопьями, что слепят глаза, но… Как только те опадают вниз – прямо перед глазами графа зависает увесистого размера серебряный шар.

А куда золото делось? Хотя, ладно, так даже лучше. Это ведь все равно то, что нужно. Никакой тебе подмены понятий и наполняющего.

Впрочем, золото опало, словно краска, при взрыве. Вот и весь ответ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары