Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Хех. Ну, а в чем проблема? Молодой организм. Вряд ли у него не выйдет вновь заинтересовать тот в соучастии.

То просто к той отложенной мысли.

Самостоятельный ведь, наглец.

Почему наглец? Да вспомнилось вот еще и предложение одно графское не столь давнее.

Этот.. графеныш.. ему поменяться местами, помнится тогда предложил. Или даже пригрозил..?

Ну-ну.

А память у демона просто отменная.

А и издеваться он умеет. И не только над душами смертными. Тело человеческое ему тоже вполне подвластно для понимания и нанесения.. кхм.. не туда.. возбуждения.

Сволочь, да. Демоническая. Можно даже патетично о том возвестить, но что в том толку, когда Ваш член находится в подобном дискредитирующем Вас положении?

Сиэль

Почему-то вот сейчас вернулась…дрожь. Казалось бы…все, но…

Но не все.

От тепла он отстраняться не будет, толкнувшись лбом в чужое плечо, разжав наконец-то зубы. Почти с извиняющимся видом осторожно зализав укус. И нет ничего, кажется.

Так и было всегда.

Смех все же прозвучал, и не выглядел неуместным. Можно даже подумать, что он вот над своей реакцией, потому как тот легкий колотун проходить не хотел.

И что же не так?

Впрочем, то, наверное, просто реакция. На все.

На демона в частности.

А вот чужая рука на секунду ее прекратила, заставив мальчика замереть, потому как направление, он, кажется, понял верно, вынырнув из-под плеча. Ну почти проверил достоверность.

И не ошибся.

Взгляд вернулся к лицу Себастьяна, в то время как брови мальчик изогнул почти что в таком вежливом вопросе непонимания и одновременно абсолютного…понимания.

Немного тавтологии не испортит дела.

- Себастьян, ты знаешь…

Вот на этот раз, возможно, что смех и неуместен. Но да он пока не смеется. Вслух, по крайней мере.

Эм..ам..да нет, он-то, скорее всего, знает. А и не знает, так чувствует, что организм вот кра-айне заинтересовался. Не сразу, но заинтересовался.

О, он просто вежливый у него. Не может игнорировать демона. Граф вот мог. Немного.

Кажется.

Что-то прямо день неуверенности, а?

Смешки сорвались, приглушенные, снова же, чужим плечом, потому что в него мальчик и уткнулся.

- Знаешь.

То прозвучало слегка севшим голосом, но все одно смешливым.

Улыбка тоже была. Ну надо же, он на него даже злиться не может. И не за что особо. И вот даже за издевательство не принимает, хотя больше чем уверен, что это оно.

Не в том принятом обществом смыслом. В другом смысле. В его. И демона.

Оно серьезно ведь и нет одновременно.

Между тем вот сам граф какого-то смущения не испытывает. Ну а что такого?

Дорвался до тепла. Дорвался до демона.

Просто дорвался.

- Тебе нравится тот факт, что я тебя хочу, что ты это и без того знаешь или третья причина невероятным образом от меня ускользает?

И ни капли иронии. Почти что ласка. А то, что он совсем легко кусается при этом, так то от довольства.

Или отвлекает?

Ну, потому что рука, оглаживающая руку чужую почти ненавязчиво, точно так же ненавязчиво двинулась вниз по чужому телу, повторяя недавний маршрут самого Себастьяна.

И вид у графа был тоже непричастным.

А вот прорвавшееся мурчание, по мере того, как он, чуть скользнув вниз, добрался до искомого….так то тоже от довольства.

- Мне просто интересно.

Почти такая…детская любознательность.

И вот в этом жесте точно так же нет неуверенности. Откуда бы? Ему и правда интересно. И нравится. И хочется.

Последняя фраза слегка двусмысленна, но так и должно быть.

И вот одно только напрягает…вот эта демоническая физиономия. Слишком он хорошо кое-кого тут знает…

Нужно предупредить ситуацию «крах». Срочно. А то опомнится не успеет, как его в нее поставят.

Мурчание было тихим, ласковым, как и движение руки. Как и скольжение губ.

Да. Он не так часто бывал ласковым. Нужно исправить. Это ведь нормальная картина, да?

Привычная, верно?

И плавность он чуть изменил прикосновений. То почти осторожность. Вспомнил вдруг.

И, на самом деле, ему просто снова нравится.

Такими темпами он станет либо наркоманом, либо извращенцем.

Странно, что ни первое ни второе его не пугает. Как и факт того, что человек его возраста, что впервые испытывает такое, да еще с таким вот партнером, да еще при таких обстоятельствах, плюс отношениях, которые простыми назвать нельзя ни с какого бока….

Ну, ключевые слова он лично уловил. Человек его возраста. Это нормально. Как и то, что он попросту не знает, что человек его возраста должен и где о том сообщается.

Опирается на ощущения, так сказать, прижавшись при этом к Себастьяну всем телом.

- Ты и правда вкусный.

Довольное мурчание, что почти и не прекращалось, заставило слова немного смазаться, звуча еще более довольно и ласково.

Но в привычной манере. Никаких крайностей.

- Да, я в курсе, что ты знаешь.

Ну а это просто на опережение.

Кхем. Кажется, ему и правда мало. Да ему, собственно, не может много быть.

Или может?

Вот тот резкий взгляд почти что с наивностью о том спрашивал, пряча где-то на дне глаз совсем слабое ехидство.

Просто он очень хороший ученик.

Ну прямо-таки хоть с места вот в демоны записывай.

Смех сорвался снова, на этот раз даже не приглушенный.

Себастьян

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары