Самый темный час (СИ)

И все это — за считанные секунды, да к тому же столь обыденно, словно он вытворял подобное каждый раз, как ту самую процедуру чаепития

Себастьян

Открыв дверь, дворецкий с несколько скучающим видом воззрился на летящие к нему снаряды. Хотя, пожалуй, Граф не смог бы это оценить. Для него все произошло несколько быстрее.

В руках демона возникла доска для дартса, которой он и поймал дротики, в центр, разумеется, чтобы у его Господина не возникло сомнений относительно собственной меткости.

— Великолепный бросок. Чего и следовало ожидать от моего Господина. — Демон улыбнулся, оценивающе поглядев на мишень.

Вкатив тележку, Себастьян прикрыл дверь и не поворачиваясь приладил на нее доску, на уровне собственного плеча… Подходит под рост прочих слуг — тем более, что с ними шансы на попадание резко возрастут…

— А я как раз решил, что Вам не хватает мишени.

С этими словами, демон чуть склонил голову и прошел к столу Сиэля, вместе с тележкой, словно его ни капельки и не отвлекли от преподнесения завтрака своему Господину.

Сноровисто расставив снедь на стол, разумеется, не загромождая тот и оставляя графу возможность отложить документы, Себастьян замер подле того с подносом в руках.

— Ты вовремя. У меня есть для тебя поручение.

— Слушаю.

Все еще не совершая никаких излишних движений, дворецкий принял сосредоточенно-внемлющий вид, отстранено подумав о том, что все же он мог бы и подождать с поручением до окончания завтрака, но о графских привычках не ему судить, а потому, лишь очередная улыбка скользнула по губам дворецкого.

Сиэль

Все произошло достаточно быстро, так, что на секунду Сиэль даже растерялся, но, разумеется, на его лице подобная эмоция так и не отразилась.

Это было бы слишком глупо.

Потому как что еще следовало ожидать от демона?

И все же, когда Себастьян, справившись с дротиками, направился к столу мальчика, тот, опустив голову, беззвучно усмехнулся, что было в какой-то мере даже похоже на улыбку.

Спокойствие, сосредоточенность и никаких лишних вопросов. Это именно то, что ему нужно.

Оставалось надеяться, что прислугу Себастьян подобрал точно такую же подобающую, как и.

Далеким эхом, где-то этажом ниже, раздался какой-то подозрительный шум, похожий на взрыв.

Приподняв голову, граф бросил взгляд на дверь, приподняв брови в слабом жесте, но ничего не сказав вслух. Знакомство с персоналом как-то вдруг само по себе отчалило на последнее место в списке дел.

Дела.

Судя по полученным письмам, половина из которых не содержала в себе ничего важного (всего лишь проявления вежливости по поводу состояния юного Фантомхайва) Сиэль сделал вывод, что, кажется, среди приближенного круга ее Величества завелись крысы, желающие занять место цепного пса.

Как предсказуемо. Но каждому, кто рискнет встать на одну ступень с лордом, а то и выше, следовало бы несколько раз подумать о том, а стоит ли.

Все, кто станет мешать ему приближаться к своей конечной цели, — не раз еще об этом пожалеют.

Как и те, кто понадеется на неопытность и юность лорда, не считая серьезной угрозой его детский нрав.

Но ведь он не был ребенком. Разве теперь в нем еще есть хоть капля той искренности, возможности радоваться мелочам? Ребенок мыслит абсолютно безгранично, не обременяя себя пониманием того, что этого не существует.

Ребенок умеет мечтать, не умеет лгать, да и в принципе не понимает, что такое ложь.

Разве хоть что-нибудь подобное в нем есть? Да и было ли?

И все же он оставался ребенком, с той лишь разницей, что ему была свойственна совсем не детская отчужденность от этого мира. В этом была его сущность.

И еще, пожалуй, страсть к игре.

Ведь каждый ребенок любит играть, не так ли?

А место его игрищ и игрушки. это уже дело вкуса и возможностей.

Обо всем этом Сиэль думал, уже приступив к завтраку, не обронив ни слова, кажется, тем самым словно бы проверяя сдержанность Себастьяна, но тот также хранил молчание, дожидаясь приказаний.

Негромко звякнули столовые приборы, мальчик чуть отстранился от стола, переводя свой взгляд на дворецкого.

— После обеда у нас будет важный гость.

Сиэль произнес это спокойно, но все же слова прозвучали так, будто бы он говорил о чем-то мелочном, на чем не стоило бы вообще заострять свое внимание.

— Так неприятно, когда кто-то пытается сунуть свой слишком длинный нос в чужие дела.

А вот теперь это была задумчивость, а взгляд Сиэля, словно бы случайно, скользнул по острым зубчикам столового ножа.

Как это было самонадеянно: попытаться заслать к нему подобный сброд. На что они надеются? Что пытаются вынюхать? В любом случае, принимать сторонников столь грязных организаций? Неужели они думали, что он даже не потрудится узнать о том, кто наносит ему визит? Что он не наслышан?

Не наслышан потому, что слишком юн?

Легкая улыбка все же скользнула по тонким губам.