Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Направляясь к выходу из зала, дворецкий остановил спешащую ему на смену служанку. Выглядела она смущенно и, кажется, собиралась сделать все… все чего делать не стоило.

— Мейлин, постарайся не облить Господина чаем. Соберись, ты вполне справишься. — Низко склонившись к уху девушки, шепнул демон.

Странно. Это вроде как поддержка была, если демон еще хоть что-то смыслил в людях, но вот повлияло оно, кажется, строго наоборот.

Теперь она еще и спотыкаться стала.

Себастьян закрыл за собой двери, остановившись в центре зала, напротив входа. Танака как раз впускал довольно неприметного человека. Для демона неприметного. Выглядел-то гость весьма броско.

— Добро пожаловать под гостеприимные своды поместья Фантомхайв. — Звучно поприветствовал гостя дворецкий, одаривая человека доброжелательной улыбкой. — Должен указать на тот факт, что Ваши манеры не отличаются изяществом и Вы прибыли много раньше, чем собирались.

Господин Крофтон растерялся не зная на что ему реагировать и как, а Себастьян спокойно продолжил:

— Также должен сказать Вам, что Господин не станет Вас принимать, в связи со своей неимоверной занятостью и Вашей принадлежностью к классу зверей нечистоплотных и вороватых. Мне проводить Вас до двери? — Она как раз осталась в нескольких шагах позади гостя, но порой и это непреодолимое препятствие для человека.

В следующий момент на дворецкого полился поток словесной грязи, который здесь приводиться не будет, но суть была довольно ясна: все тут нехорошие, а главный нехороший обязан с ним встретиться.

Всю тираду гостя демон выслушал не меняясь в лице, все так же изысканно вежливо улыбаясь, что, кажется, лишь сильнее раззадоривало человека в процессе, хоть и немного озадачило уже по завершении.

— Как некрасиво... — Улыбка сменилась задумчивостью, задумчивость озарением. — Вам бы стоило отмыться от всей этой грязи.

Мистер Крофтон закашлялся, нет, дело не в простуде — просто он, кажется, на миг ощутил привкус мыла во рту. Но лишь на миг.

Теперь он смотрел на дворецкого несколько иначе, зачем-то — вот глупость какая! — осеняя того крестным знамением.

Глядя на это демон не смог сдержать совсем уж умильной улыбки, постепенно приближаясь и продолжая говорить.

— Говорят, что очищаться лучше всего, омываясь кровью.

Десятью минутами позже, дворецкий прошел через обеденную залу к месту графа, словно его и не отвлекали, принимаясь прислуживать за столом, мельком шикнув на горничную. Та поняла все правильно и ретировалась.

Приберется пока — хоть какой прок…

— Вы закончили? — Когда Сиэль отложил приборы, демон положил на стол перед графом лист гербовой бумаги, содержащей витиеватые извинения от господина Крофтона, с уверениями, что в дальнейшем никаких посягательств на обеденное время графа не последует.

Писал мистер Крофтон разборчиво и аккуратно, несмотря на то, что делал это последними каплями собственной крови. Вот разве что в конце послания, сразу за подписью небольшую кляксу поставил…


Сиэль


Сиэль, убедившись, что все его слова приняты к сведению, уже хотел отвлечься на что-то свое, но дворецкий все еще не покинул кабинета, а потому лорд, слегка нахмурившись, перевел на Себастьяна вопрошающий взгляд, не собираясь тратиться на слова, правда, то и не понадобилось, демон сам все объяснил.

Демон в подчинении ребенка. В его подчинении.

Звучит слишком самонадеянно. Он ведь недавно решил, что ничего не знает о тех. Впрочем, вопрос, что интересовал Сиэля упирался лишь в одно простое слово: доверие.

Хотя, не такое уж оно и простое. Доверие бывает разным.

Как ему стоило воспринимать его? Как просто дворецкого, не вспоминая до поры до времени о том, кто он такой на самом деле?

Как к человеку?

Сиэль относился весьма благосклонно к тем, кто его обслуживал, не напоминая о различном социальном статусе, но и не забывая о том. Все же, они все всего лишь люди. Просто кому-то повезло чуть меньше, а кому-то наоборот.

И к какой категории ему следовало бы отнести себя еще весьма спорный вопрос.

Так на чем он остановился? Ах, да.

Демон-дворецкий.

Дворецкий-демон.

Не человек?

Но через секунду ответ нашелся сам. Самый приемлемый и верный.

Просто вещь, которая может реализовать его собственные цели и помочь достичь их в кратчайшие сроки.

Так уже гораздо лучше. Ладно, разобрались.

Кивнув Себастьяну, взглядом пробегаясь по своему графику, лорд чему-то вновь нахмурился, но снова же не озвучил свои мысли вслух.

— Обед...

Негромко повторив это вслед закрытой двери, мальчик перевел немного рассеянный взгляд в сторону окна.

Разве это то, чем следовало бы заниматься сейчас? Расписание? Забота о столь глупых потребностях организма?

Но если подумать.. а так ли он хотел спешить? Ведь в конечном итоге...

Равнодушно усмехнувшись, Сиэль поднялся с места, уже переключившись на что-то другое в своих мыслях.


К обеду Сиэль спустился уже будучи в весьма бодром расположении духа.

Да и если подумать, то что такого произошло? Обычные обстоятельства. Не стоит на этом зацикливаться.

Самовнушение.

Какая разница?

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары