Сан-Антонио в Шотландии

— Как вы собираетесь войти в дом?

— Вообще-то через дверь, если замок не очень сложный. — Пауза.

— Хотите пойти со мной?

— Но… Но…

Он смотрит на свою жену, на пустую бутылку и на мое обаятельное улыбающееся лицо. Мои методы его ошарашивают.

— В такое время!

— На юге я предпочитаю работать в ночной прохладе. Пойдемте со мной, коллега Всю ответственность я беру на себя.

Он следует за мной.

Большой дом покрашен охрой, но очень давно, и на фасаде заметны следы струй дождя. Балконы заржавели, сад запущен. Только две пальмы сохраняют дому вид летней резиденции.

По моей просьбе Ферней заехал в комиссариат за отмычкой. Ворота мы открываем без труда.

— Слушайте, Сан-Антонио, — шепчет Ферней, которому явно не по себе, пока мы идем по аллее, — то, что мы делаем, незаконно.

— Зачем же тогда быть представителем закона, если не иметь возможности хоть изредка нарушать его? — возражаю я.

Пока до него доходит, мы тоже доходим — до крыльца. Несколько попыток, и дверь открывается. Нам в нос бьет запах плесени и нежилого помещения.

— Попытаемся найти рубильник, — говорю.

— А вы хотите включить свет? — беспокоится Фернейбранка.

— Владельцы находятся за две тысячи километров отсюда, так что меня удивит, если они увидят свет…

Освещая себе путь фонариком, я иду в кладовку, нахожу рубильник, поднимаю рычаг. Вспыхивает свет.

Довольно удручающее зрелище. Обои отслоились, потолки в трещинах, лепные украшения крошатся, повсюду паутина.

Мы осматриваем комнаты одну за другой. Прямо замок Дрыхнущей Красотки. Кресла под чехлами, кровати и столы накрыты покрывалами. В этом есть что-то похоронное…

— Эге, — шепчет мой друг, — хорошенький кошмарчик, а?

— Да, неплохой, — соглашаюсь я. Мы обходим оба этажа, открывая все двери, включая те, что от шкафов, и те, что ведут в туалеты.

— Скажите, — вдруг спрашивает Казимир, — а что конкретно вы ищете?

— Не знаю, — серьезно отвечаю я, — именно поэтому обыск так увлекателен.

Мы спускаемся в погреб. Классическое подвальное помещение: котел системы отопления, винный погреб, чулан. Котел полностью проржавел, угля почти не осталось. В винном погребе мы находим только пустые бутылки и ящики. В чулане хранятся садовые инструменты, такие же ржавые, как котел.

Фернейбранка недоволен. Он собирался поиграть с приятелями в белот, а вместо этого приходится торчать в заброшенной вилле, пропахшей плесенью. Знаменитый столичный коллега начинает действовать ему на нервы.

— Не очень-то мы продвинулись, — усмехается он. В тот момент, когда он усталым голосом произносит эти пророческие слова, между моих ног пробегает крыса, да так быстро, что я не успеваю шарахнуть ее каблуком.

— Поганая тварь! — ворчит мой коллега. — Но откуда она вылезла?

— Отсюда.

Я показываю на дыру в полу погреба. Странно, крысиная нора находится не в стене, а в самой середине цементного пола. Я беру какой-то прут, валяющийся рядом, и сую его в дыру. Прут опускается вертикально на добрый метр, прежде чем остановиться.

Я поворачиваюсь к Фернею. Король анисовки уже не смеется. Он смущен.

— Что это значит? — спрашивает он.

— Сейчас увидим.

Я копаюсь в инструментах и нахожу лом. Вставляю его конец в крысиную нору и с силой нажимаю. Под моим ботинком громко хрустит цемент.

— Вы ничего не замечаете, Казимир? — спрашиваю я знаменитого полицейского Лазурного берега.

— Замечаю, — отвечает он. — В некоторых местах цемент отличается от остального.

Он со вздохом берет мотыгу и помогает мне рыть. Через пять минут мы снимаем пиджаки, через десять закатываем рукава, через пятнадцать начинаем плевать на ладони, а через двадцать снимаем цементную корку толщиной сантиметров в тридцать. Расширить дыру уже проще. Этот слой цемента клали люди, имевшие весьма слабые представления о строительном деле. Слишком много песка. Когда бьешь по цементу, он крошится или отлетает кусками. Мы снимаем больше квадратного метра. С нас льет пот, будто мы только что из сауны.

— Отличное средство для пищеварения! — брюзжит Фернейбранка.

Мы откладываем лом и мотыгу и беремся за лопаты. Мои руки горят, но меня воодушевляет непонятная сила. Я рою изо всех сил и устанавливаю рекорд для Лазурного берега, где лопаты служат рабочим главным образом как подпорки.

Полчаса усилий. Фернейбранка не выдерживает.

— Ой, мамочка! — стонет он, садясь на ящик. — Вы меня совсем выжали, коллега. Я впервые рою землю не в саду, а в погребе. — Я ничего не отвечаю, потому что достиг цели. Эта цель — скрюченный скелет, на котором еще сохранились куски тряпок, которые были платьем.

— Взгляните-ка, Казимир…

Он подходит, наклоняется и присвистывает.

— Это вы и рассчитывали найти?

— Пока не начал копать, нет. Меня привело сюда шестое чувство, оно мне подсказывало что-то в этом духе.

— Вы догадываетесь, кто это может быть?

— Ну…

Я указываю на Казимира и, наклонившись к скелету, объявляю:

— Позвольте вам представить комиссара Казимира Фернейбранка, миссис Мак-Геррел.

Глава 15