Сандалики

Повесив пальто, Лёля обреченно побрела на кухню. Собеседницы переглянулись и продолжили прерванный разговор.

Налив чай, Лёля села за дальний конец стола намереваясь спокойно перекусить, пока мама занята гостьей. Поначалу она не вслушивалась в беседу, но вскоре поняла, что она начата не просто так, а в расчёте как раз на подслушивание с её стороны.

Соседка озабоченно покачала головой, соглашаясь с непутевостью нынешнего поколения, а мама чётко и громко произнесла:

– Всё ждут фейерверков и неземной любви, а нужно всего лишь оглядеться и пораскинуть мозгами.  Можно влюбиться без памяти, но толку из такой любви не выйдет. Как только эйфория от первого впечатления рассеется и утихнут гормоны, как черти из табакерки повыпрыгивают недостатки партнёра, что раньше казались милыми и несущественными.

– Да уж, на сердце в этом деле рассчитывать нельзя, – поддакнула гостья.

– А на кого тогда рассчитывать? – вмешалась Лёля, перемещаясь вместе с чашкой ближе к собеседницам.

Мама откинулась на спинку, смерила дочь суровым взглядом.

– Долговременный устойчивый брак – это союз не столько сердец, сколько мозгов. Не импульсивный поступок, а обдуманное взвешенное решение.

Лёля промолчала: в такую правду ей никак не хотелось верить. А как же прикосновения от которых перехватывает дыхание, взгляды, способные прикасаться, поцелуи, раскачивающие землю под ногами?

Из раздумий её вырвал вопрос соседки:

– Когда тебе удобно прийти на собеседование?

– Что?

Нина Валерьевна осуждающе покачала головой и заново озвучила предложение гостьи.

– Тебе предлагают замечательное место юриста в частной конторе.  Пройдёшь собеседование на следующей неделе, доработаешь положенный срок в своём салоне и можешь наконец-то использовать диплом по назначению.

– Я не планировала менять работу, – слабо запротестовала Лёля.

–  Так радуйся, что подвернулась возможность сбежать из магазина. Упустить такую должность – большая глупость. – И уже повернувшись к соседке безапелляционно добавила: – Она придёт на собеседование в первый же выходной.

Лёля снова уткнулась в чашку, погрузившись в мысли. Едва не пропустила очередной вопрос:

– Лёля, господи, ну как с тобой можно разговаривать? Опять витаешь в облаках.

– Что?

– Почему не ужинаешь, спрашиваю?  Как и Машка на пожизненной диете?

– Аппетита нет, – мрачно призналась Лёля, намекая кто его испортила.

Нина Валерьевна устало вздохнула.

– Ты иногда так на Викторовича похожа будто родная ему дочь. Такая же неотмирасевосенька. Он на днях забрал с почты очередную посылку. Хвастался, что урвал за копейки фирменную кастрюлю. Обещал мне подарок.

– Плохая кастрюля оказалась?  – не выдержала соседка.

– Да нет, качественная, – Нина Валерьевна резко встала, – сейчас покажу.

Лёля тотчас заподозрила подвох: мама не открыла большой нижний ящик, где хранились объёмные чашки, кастрюли и сковороды, потянула за ручку верхнюю узкую дверцу, за которой скрывались баночки с приправами.

Кастрюля на самом деле выглядела фирменной и качественной, только вот годилась для приготовления супа на одну порцию для маленького неголодного ребёнка. Нина Валерьевна определила кастрюльку под сушёную паприку и демонстрировала гостям в качестве анекдота.

Лёля тоже улыбнулась, но тут же представила, как мама бушевала, когда отчим распаковал микроскопическую посудину, и поникла. Сейчас это казалось смешным, а в тот момент от её гнева наверняка раскачивались стены, а потом она скорее всего на несколько дней объявила молчаливый бойкот. Это мама умела лучше всех – показательно игнорировать.

Лёля решила не дожидаться окончания застолья, ушла в свою спальню. Хотя в этом доме и не было её комнаты. Лёлина детская вместе с воспоминаниями осталась в старой квартире, здесь ей великодушно выделили «фиолетовую» гостиную на втором этаже. Ни одной вещи ей не принадлежащего, зато раскладывался диван, а значит можно было вполне комфортно переночевать.

Лёля устало опустилась на пуфик перед зеркалом, помассировала макушку. От туго стянутых волос зудела кожа. Телефон тренькнул и вибрируя пополз к краю столика. Сердце отреагировало ускорившимся пульсом, щёки привычно заалели, только вот реакция на звонок оказалась преждевременной: звонила Маша, а не ночной собеседник. Лёля нехотя приложила мобильник к уху и постаралась улыбнуться, чтобы настроиться на предстоящую беседу.

– Привет, Маш, – выдохнула она, не сумев скрыть лёгкий стон разочарования.

– Привет. Ты чё какая-то смурная? У матери что ли в гостях?

– Да.

– Она рядом что ли караулит?

Лёля с опаской оглянулась на плотно закрытые двери и снова перевела взгляд на своё отражение.

– Нет, она внизу.

– Судя по голосу опять поцапались, – ехидно предположила Маша.

– Нет, просто, – она пожала плечами. – Даже не знаю. Просто всё, как всегда.

– Когда вернёшься?

– Завтра, а что?

– Хотела с тобой ледовое представление сходить. Завтра как раз закрытие.