Сандалики

Лёля оглядела комнату, стараясь воспринимать её как посторонний человек. Она давно привыкла к такой обстановке: коробкам, отсутствию цветов и декора, если бы она видела это всё впервые, решила бы, что хозяева только въехали и не успели обзавестись нормальной меблировкой.

Пару часов Лёля потратила на уборку, периодически останавливалась, заглядывала в зеркало. Но Лёшка исчез, даже включенная громко музыка его не вернула. Лёля не мола понять, как ей реагировать на его уход: радоваться, что шизофрения временно прекратила буйно цвести или плакать, что странный собеседник ушёл после признания в сумасшествии.

Лёля не успела закончить уборку, как пылесос чихнул пару раз и замолчал. Годовалая техника, подаренная Германом на прошлый день рождения, обещала работать исправно ещё два года. Видимо передумала. Лёля вспомнила, как получила этот потрясающе романтичный подарок через день после самого праздника. Некруглую дату мама не обязала праздновать, ограничилась ужином, Герман так вообще пропадал на очередных сборах, поздравил по телефону, вернувшись в город преподнёс пылесос. Зато на праздновании настояла Маша.

Лёля организовала небольшую вечеринку на своей квартире уже через неделю после знаменательной даты. Казалось никого это и не волновало, был бы повод.  Надумав пригласить гостей, Лёля растерялась, осознав, что звать ей практически некого. Много ситуативных знакомых и почти нет друзей.  Накрывать стол для посторонних в общем-то людей как-то не хотелось. Но мысль, что через пару десятков лет она переродится в одинокую старушку с выводком котов, и начнёт закидывать шумных подростков прищепками из окна, заставила окунуться в организацию вечеринки с головой.

Лёля расстаралась, наготовила от души, купила праздничную скатерть и даже попросила у соседей стулья. Герман обещал прийти с другом, Маша с их общей знакомой, творящей чудеса с волосами на их головах – парикмахером их того же салона, где арендовала кабинет. Ирина уговаривала Алекса, но он не поддался, но и отказ ничем не объяснил, постеснялся сказать, что пьянка на дому – не его уровень.

В итоге Герман привел трёх друзей, бывших одноклассников, которые Лёлю помнили, как дочку завуча и до сих пор воспринимали именно так, как неудобное приложение к строгой матери.

В компании оказалось слишком много незнакомых друг с другом людей, напряжение и неловкость проглядывались через беседу о погоде и обсуждение хорошего расположения квартиры хозяйки. Само жильё похвалить не могли, на такое лицемерие оказались не способны без определённой дозы алкоголя. Пришлось начать с водки.

Лёля не часто оказывалась в роли гостеприимной хозяйки, поэтому суетилась, беспрестанно обновляла тарелки, добавляла закуску, убирала скомканные салфетки. В очередной визит на кухню гости опустошили бутылку, атмосфера сразу же потеплела, послышались шутки и даже флирт. Именно в этот момент появилась опоздавшая Маша с коллегой по красоте.

Друзья Германа, имена которых Лёля запомнила, но путала, меняя их носителей, отреагировали бурно. Помогли опоздавшим снять куртки, проводили к столу с веселыми шутками на грани приличия. Герман пытался завязать беседу с Ирой. Она отвечала односложно и не скрывала свою неприязнь. На появление Маши он отреагировал слабо, кивнул, как старой знакомой и продолжил добиваться симпатии неприступной Ирины. Её нежелание поддаваться его обаянию раззадоривало и заставляло бросаться на неприступную язвительную стену уже больше часа. Обычно девушки относились к нему благосклонно и сами флиртовали, а Ирина даже улыбку дозировала нехотя.

Опоздавшая села напротив Германа, пронзила его чёрными недружелюбными глазами. Вот и состоялась их первая встреча со времён школы.

Маша вскинула подбородок и громко потребовала:

– Кто здесь наливает? Мне штрафную.

Такая напористость пришлась по душе Сергею-Ване-Игорю, они кинулись обсуживать девушек, соревнуясь в говорливости. Праздник получился странным. Алкоголь на всех подействовал по-разному. Ирина долго держалась, опьянела внезапно и принялась жаловаться на безответную любовь, но объект не называла, размыто именовала его высокомерным говнюком. Друзья Германа вели себя, как обезумевшие самцы, со всех сил добивались внимания девушек, спаивали их и склоняли к развратным развлечениям вроде игры в карты на раздевание.

Сам Герман изредка отрывался от телефона. Ему постоянно названивали мамы его подопечных или сами юные волейболисты, как обычно попавшие в ситуацию, которую они именовали безвыходной, на грани жизни или смерти. Он считал вполне нормальным давать советы непутёвым подросткам почти ночью и по часу выслушивать о проблемах в семье своих воспитанников.

Маша пила много, смеялась громко, первая вызвалась танцевать и включила музыку. Танец получился почти неприличным, хоть ни одной вещи она с себя и не сняла, двигалась плавно зазывающе, скользя ладонями по изгибам тела. Не отрывала мрачный взгляд от Германа, его друзей практически не замечала и реагировала на их флирт агрессивно. Герман наконец заметил Машу и её телодвижения оценил.