Сандалики

Когда фильм закончился, Лёля пунцовая от стыда, едва выглядывала из-за края стола. Герман поднялся и важно приосанился, готовясь произнести заученные слова. Лёля догадалась, что за публичное признание он приготовил, и окончательно забралась под стол.

Под гнётом любопытствующих взглядов Алик пересёк зал, о чем-то быстро переговорил с музыкантами. Фоновая романтичная музыка смолкла. Почти сразу заиграла новая, ритмичная со знакомым будоражащим ритмом бачаты. Он одобрил песню, поднятым вверх пальцем и развернулся в сторону Лёли.

Не увидев её на стуле, слегка растерялся, но Даша указала пальцем на пустующее место и подмигнула. Когда он приблизился к столу, ей уже удалось извлечь Лёлю из-под скатерти. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными волнения и надежды. Взялась за протянутую ладонь и улыбнулась.

Алик потянул её на себя, чуть отступил в сторону и провернул вокруг своей оси несколько раз, заставляя таким образом продвигаться к центру зала. На пятом вращении Лёля едва не потеряла равновесие, Алик её удержал, рывком притянул к себе, так что у неё вышибло дух. Скользнул рукой по щеке, затем по шее, интимно, откровенно, будто вокруг не было десятков глаз, следящих за каждым движением.

Лёля тяжело сглотнула и упёрлась лбом в его плечо.

– Алик, что ты творишь? На нас же все смотрят?

– Закрой глаза. Чувствуй только меня.

Едва она смежила веки, как Алик продолжил танец. Удерживая за талию вращал, заставлял изгибаться и вторить его движениям. Ненадолго отпускал, позволяя продемонстрировать пластику и снова притягивал к себе с настойчивой нежностью и нескрываемой страстью. Лёля слышала только его дыхание и ощущала горячие ладони. Гости просто перестали существовать, отгороженные темнотой сомкнутых век. Ритм бачаты заглушал разрозненные хлопки и удивлённые вздохи, Лёля сосредоточилась на прикосновениях, порой настолько нескромных, что их нельзя было спутать с танцевальными элементами. Алик открыто демонстрировал на неё свои права.

Когда музыка смолкла, он коснулся её виска губами, улыбнулся, щекоча дыханием кожу.

– Сколько же тебе лет, старушка?

Лёля с трудом удерживала равновесие, эмоции от танца ещё не отпустили, будоражили пульс и дыхание. Она кивнула в сторону розового торта с огромной мрачной цифрой «тридцать» на верхушке.

– Сам видишь. А тебе?

Алик ухмыльнулся.

– Двадцать семь.

– Молокосос, – не растерялась Лёля. – Ещё потанцуем?

– Давай, – сразу же согласился Алик.

Он развернулся к музыкантам, махнул рукой. Заиграла новая композиция. На танцпол потянулись гости. Первым вышел Андрей, ухвативший за руку Дашу, она упиралась исключительно из вредности, что-то бурчала, с трудом скрывая охоту потанцевать «как неприличная тётя Лёля». Наконец-то праздник начал походить на весёлую вечеринку, а не унылое официальное мероприятие. Андрей быстро стал самым популярным партнёром на танцполе, все жаждали побывать в его умелых руках и научиться хотя бы простым элементам. Он с удовольствие кружил девушек, но регулярно возвращался к Даше и продолжал её обучать. Таких вольностей, как Алик он себе не позволял, но даже в рамках бачаты получалось красиво и ловко. Отклонившись от Алика во время поворота, Лёля увидела, как зал покинула Маша, буквально выбежала за двери, сразу же за ней вышел Герман. Сквозь стеклянные распашные двери Лёля увидела, как они спорят: их лица исказились в крике, глаза искрили ненавистью и болью. Точкой в скандале послужила увесистая пощечина, которой Маша наградила Германа перед тем как уйти. Судя по всему, навсегда.

Запыхавшись, Лёля оставила Алика, вручив ему в партнёрши Дашу. Уходя погрозила пальцем, чтоб не безобразничал. В коридорчике, ведущем в туалетную комнату, она остановилась напротив зеркала на стене, поправила волосы. Мокрые пряди прилипли к шее, платье на спине можно было выжимать. Улыбнувшись своему отражению, Лёля прошептала, не надеясь на ответ:

– Спасибо, Лёшка.

Зеркало на мгновенье помутнело, сквозь туман проступили знакомые черты милого Лёшки. Он улыбнулся, попытался смахнуть чёлку с небрежной грацией, но зацепился одним из колец за волосы. Выпутался и раздраженно фыркнул.

– Пожалуйста. Только тебе я больше не нужен. – Заметив, что Лёля готовится спорить, добавил с нажимом: – Ты теперь такая яркая, цельная. Быть твоим отражением – сплошное удовольствие.

Лёля всхлипнула.

– Я тебя больше не увижу?

Он пожал плечами.

– Надеюсь, что нет. Не реви, у тебя есть Алик.

Лёля оглянулась на шумный зал, оставшийся за спиной. Снова взглянула на Лёшку, уже сейчас тоскуя по беседам с ним.

– Мы прощаемся.

– Да, – веско кивнул он. – У меня только последний вопрос. Как тебя зовут?

– Лёля, – непонимающе нахмурилась она.

– Не могут взрослую женщину звать, как ребёнка. Как тебя зовут на самом деле?

– Леля, через «Е».

– Красивое имя – Леля – девушка-весна, символ нежности и чистоты. Почему же тогда ты всем и каждому позволяла искажать твоё имя и представлялась именно так?

Она задумалась.

– Так было удобно другим. Наверное, думали, что Лёля – это сокращенное Оля. Я устала спорить, поправлять и выглядеть дотошной.