Сандра (СИ)

Во второй раз Сандра проявила столь несвойственное ей упрямство и снова добилась своего. В мрачной каморке, где поселился человек, которого она едва знала, совместными усилиями была сооружена вполне мягкая постель из тщательно просушенного сена; но если хозяин сторожки, Морион, охотно поддерживал намерение Сандры находиться рядом с больным мужем, то Эмиль бросал на госпожу красноречивые взгляды, от которых той становилось не по себе. Он был одержим страстью, а корысть лишь укрепляла его пыл. Лаэрт Мильгрей попросту не замечал того, что шофер уже давно завидует ему, и по-прежнему считал слугу надежным и преданным.

В первую ночь на новом месте Сандра долго не могла уснуть. С Лаэртом она не обмолвилась ни словом, хотя его кровать стояла всего лишь в нескольких шагах от ее ложа, и девушка могла слышать его тяжелое дыхание. Быть может, он еще обижался за ее непрошенный приезд, а может, у него просто не было сил на бесполезные разговоры…

Она не знала, чем болен Лаэрт, да это было и не так важно. Все равно она вряд ли могла помочь ему чем-то, кроме как своей неустанной поддержкой.

Эмиль наконец ушел — он ночевал в машине. Сандра до сих пор содрогалась при воспоминании о том, как долго он возмущался ее поведением, прежде чем уйти. «Почему Эмиль не оставит меня в покое?» — недоумевала Сандра, хотя догадывалась, что у шофера было слишком много причин воспользоваться ее беспомощностью. Он так просто не отступится, слишком велика черная зависть…

Из-за облаков выплыла полная луна, ее свет проник в узкое оконце, но в хижине по-прежнему было темно и неуютно. От усталости у Сандры перед глазами расплывались багровые круги; веки вдруг отяжелели, сделавшись свинцовыми. Но стоило ей их сомкнуть, как сон моментально улетучивался. «Когда же кончится эта ночь?» — подумала девушка. Прошло еще много времени, прежде чем она наконец уснула.

Через несколько мгновений дверь в комнату бесшумно отворилась. На пороге возник силуэт… Некто огляделся, боясь вызвать неосторожный звук, и, крадучись, приблизился к спящей девушке. Ее волосы разметались по подушке, тельце слегка вздымалось под одеялом, а маленькая, аккуратная босая пяточка свесилась с ложа. Нечаянно зацепив ногой пустую бутылку, Эмиль замер. Сандра, растревоженная звуком, перевернулась на спину, подставив себя лунному свету — и его взгляду. Шофер обвел потемневшим взором ее лицо: длинные шелковистые ресницы, окаймлявшие сомкнутые во сне глаза; молочно-белую округлость щеки; полные, влажные губы… Ему бы не составило труда одним молниеносным рывком стянуть девушку с постели, зажать ей рот ладонью и, перекинув через плечо, вынести на улицу, чтобы против воли отвезти обратно, в город. Но Эмиль почему-то медлил. Простит ли она его после подобного действа?

…Пока молодой человек предавался раздумьям, кто-то сзади неожиданно схватил его за руку и сжал с такой силой, что тот был вынужден стиснуть зубы, дабы не разразиться проклятием — откуда в умирающем такая хватка?

— Уходи: ты напугаешь ее, — шепотом сказал Лаэрт.

— Я хотел отвезти госпожу домой — вы же сами просили…

— Александра уедет тогда, когда сама захочет. Мы не имеем права принуждать ее.

Покорно кивнув, работник растворился во мраке, а невысказанные им мысли так и остались витать в сыром ночном воздухе.

Было холодно. Озябнув, Эмилю стало не до сна. Молодой человек неторопливо вылез из машины, отогнанной в гущу лесных зарослей, и попытался развести костер. Вокруг царило первобытное безмолвие: обступившая со всех сторон темнота нагоняла оторопь, где-то в тиши угрюмо вздыхала сова и трещали ветки — быть может, это дикий зверь рыскал по окрестностям в поисках пропитания…

Вздрогнув, Эмиль выругался на свой глупый страх, но ему действительно стало страшно. Оставаться здесь одному было небезопасно. Он раздобыл в багажнике тряпку, полил ее бензином и поджег. Вспыхнувший в ночи огонь добавил шоферу уверенности. «Ничего, Лаэрт Мильгрей, — со злорадством подумал он, и желваки на его скулах заходили ходуном, — если бы не мое рабское положение, я бы поговорил с вами в несколько ином тоне!»

Тряпка быстро сгорела, испустив зловонную гарь, после чего вновь пространство вокруг объяла беспросветная мгла. К сожалению, Эмилю не оставалось ничего другого, кроме как скрючиться на заднем сиденье и дожидаться утра в самом невеселом расположении духа…

17

Лаэрт Мильгрей с трудом открыл глаза, и солнечный свет, струящийся из всех щелей, на миг ослепил его. На улице вовсю заливались птицы, трудолюбивые пчелы вторили им монотонным жужжанием, возвещая начало нового дня. На мгновение Лаэрту подумалось, что он в раю. Поток золотистого, чистого света словно подхватывал и уносил его куда-то на своих волнах, а склонившееся над ним лицо ангела, очень похожего на известную ему Александру, улыбалось, бессвязно бормоча ласковые речи…

Вдруг лицо Лаэрта исказила гримаса боли; он протянул руку туда, где обычно стояла бутыль виски, но сейчас бутылки на месте не оказалось.

С горечью наблюдая за тем, как Лаэрт беспомощно шарит в поисках адского пойла, Сандра остановила его: