Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

Священник взволнованно прошелся по тесной комнате, сплошь заставленной алхимическим оборудованием. Все это нужно хорошо обдумать, рассчитать, выгадать момент, чтобы не получилось, как в камере Дворца Правосудия или перед Собором. Она не должна ускользнуть – больше никогда! Довольно Клод молил, довольно понапрасну унижался – он не намерен впредь терпеть отказов. «Феб» - была ее молитва; «Феб» - станет его кнутом и пряником. Губы Фролло искривились в подобии мрачной улыбки. «Если творишь зло, твори его до конца». Плевать, что он поставит маленькую чаровницу перед выбором еще более страшным, нежели в темнице. Плевать, что он подчинит ее силой, а не нежностью. Плевать, что она будет по-прежнему презирать и бояться его. Но он получит, в конце концов, желаемое!.. Разве не была сама она жестока к нему всякий раз, когда он, несчастный, умолял лишь о крохе снисхождения к его любви?.. Нет, она не проявила и капли сочувствия, эта ведьма просто не оставляет выбора! Она не скрывает своей ненависти – что ж, значит, и ему ни к чему церемониться. Неважно, хочет она того или нет – Эсмеральда будет принадлежать ему! Больше никаких просьб: она будет делать то, что он сказал; довольно она властвовала над ним – пришел его черед. Он предлагал ей свое сердце, умолял, мечтал стать преданнейшим из рабов, но был отвергнут: она не приняла его, как покорного слугу – значит, он станет ее господином!

Удовлетворенный собственными мыслями, архидьякон насытил вспыхнувший в свете последней сцены неукротимый гнев зародившимся в помутившемся рассудке грязным планом, детали которого еще предстояло обдумать: как незаметно вывести Эсмеральду из монастыря, где укрыть ее от правосудия, чем оправдывать свои длительные отлучки, когда она, наконец, будет принадлежать ему… От этой мысли сладкая дрожь сотрясла все тело. Да, потребуется некоторое время, чтобы все подготовить, однако теперь она уж точно не ускользнет!

Успокоенный, священник погрузился в приятные размышления о предстоящих хлопотах. Много всего предстояло сделать, разузнать, подготовить, но награда того стоила. Мужчина ни на миг не сомневался в успехе своего предприятия: как все одержимые, он быстро загорался новой идеей, мало беспокоясь о том, что на деле та может оказаться вовсе не столь хороша, как в воображении. Клод настолько уверился, что на сей раз не позволит судьбе сыграть с ним злую шутку, а сам выступит в роли всемогущего рока, что впервые за много дней беспробудно спал до самой утренней звонницы, не терзаемый сладострастными видениями и не балансируя на тонкой грани между сном и мороком.

========== // ==========

Ночная сцена вмиг разрушила хрупкий мир, едва только зародившийся в душе Эсмеральды. Так набежавшая волна превращает в ничто выстроенный на берегу неумелой детской ручкой островерхий замок из песка. Размеренный, монотонный ритм уединенной жизни в приютившем ее соборе, которую она вела последние несколько недель, был нарушен в одно мгновение той злосчастной рукой, что всегда несла девушке только погибель. Цыганка в полной мере сейчас осознала шаткость и уязвимость собственного положения: снаружи ее ждала смерть; под кровом Парижской Богоматери – угроза в лице ужасного монаха, еще более страшная, нежели виселица. Что же было делать несчастной?..

На следующий день, когда Квазимодо по устоявшемуся правилу принес ей еду, плясунья, вопреки воле испуганно сопротивляющегося звонаря, втащила его в свою келью и закрыла дверь.

- Спасибо тебе! – наверное, впервые Эсмеральда смогла прямо взглянуть в лицо своего спасителя, не испытывая при этом трепета перед его ужасным обликом, и даже благодарно коснулась на секунду плеча.

- Вы благодарите меня, госпожа?.. – угадал глухой. – О, не стоит! Это вы защитили меня. Господин был в такой ярости, что, верно, и впрямь пронзил бы меня тесаком, не выхвати вы его из рук своего презренного слуги. Напротив, я должен благодарить вас за спасение…

С этими словами горбун упал на колени, бессильно опершись ладонями о каменный пол. Острая жалость кольнула сердце девушки. Это чувство не было похоже на нежность – скорее оно было сродни состраданию, какое испытывает не совсем еще загрубевшая душа, встретив на улице маленький, грязный, плешивый местами, блохастый, мяукающий комочек, неистовым плачем разрывающий равнодушный городской гул. Невольное брезгливое отвращение примешивается к всколыхнувшему в сердце сочувствию, и преодолеть его бывает не так-то просто. Цыганка смогла.

- Послушай, - присев рядом с уродом, она ласково обхватила его ладонь своими маленькими ручками, от чего звонарь удивленно воззрился на нее почти со священным трепетом, не в силах вымолвить ни слова, точно оцепеневший от простого дружеского прикосновения. – Я боюсь, твой господин может возобновить свои попытки принудить меня к… Скажи мне, Квазимодо, если он снова попытается проникнуть сюда, ты ведь не впустишь его, правда?.. Ты не позволишь ему надругаться надо мной?