Сара Джаннини: девушка в голубом платье

Они подняли Даниэля в номер, и Сара осталась там. Отец спал на кровати, свернувшись в клубок, как ребёнок. Сара присела на край кровати, рядом с отцом и смотрела, как ветер тихо колышет тюль. То опускал её, то поднимал. То опускал, то поднимал. И так же поднималось и опускалось её сердце, когда она думала о папе. Но тут вспомнились некстати слова кухарки, что он опасный человек. Сара заглянула на спящее лицо Даниэля: заострённый нос, тугой подбородок, руки лежали на лбу, глубокая морщина между бровей. «Мог ли он кого-то убить?» – спрашивала себя Сара. Она ничего о нем не знала, перед ней лежал незнакомый человек. Сара поцеловала отца в руку, вышла и направилась в свой номер.

Димитрий не спал, он читал, рядом стоял бокал с виски.

– Сара? Что-то случилось?

– Я хочу поговорить с тобой.

– Да, конечно. – Он отложил книгу. – Слушаю. Садись, пожалуйста.

Он подвинулся, и Сара села рядом с ним.

– Можно глотнуть? – Сара кивнула в сторону стакана.

– Ты пьёшь виски?

– Я не пью. Но хочу попробовать.

– Давай, – Димитрий ухмыльнулся, смотря, как Сара морщится после пары глотков виски. – Что ты хотела мне сказать?

– Я боюсь выходить замуж, менять свой уклад жизни. Я боюсь выйти из своей раковины навстречу чему-то, чего я не знаю. Ты понимаешь, восемнадцать лет я жила так, как хотели родители. И тут вдруг ты, и смерть мамы, и отъезд во Францию. Всё очень быстро! Понимаешь? И мой дом, моя лужайка. Как я буду без этого? Без Скалы Двух Братьев?

– Без чего?

– Камни в море. Ты сегодня их утром должен был видеть.

– У тебя будет Эйфелева Башня.

Димитрий посмотрел на неё: нос у Сары был опухший, ссадины под глазами, волосы растрёпанные, каштановые, глаза зелёные, умные, полные решимости. Было что-то необычайное в её внешности, голосе, руках, которые, как у настоящей итальянки, двигались вместе со словами. Он погладил Сару по щеке. Она замолчала.

– Я уверен, что у нас всё будет хорошо, Сара. Уверен. – Он поцеловал её в плечо. Потом в шею. – Ты очень красивая. – Он взял её на руки и унёс в спальню. Она не сопротивлялась. Выбор был уже сделан.

12

Мы ищем в красоте бессмертия, мечтая о том, что она будет служить вечно. Но даже самые красивые розы засыхают. И самые красивые женщины бывают несчастными.

Бывают и те, которые не знают о том, что прекрасны, как утренняя роса, что свежи и необыкновенны. И поэтому они реже плачут от неразделённой любви. Верный способ быть счастливым – не очаровываться красотой. В то время как мир цепляется за внешность человека, он теряет почву под ногами. В этой неравной борьбе природа возьмет своё, и человек вместе со своей тленной красотой окажется в земле. А червям всё равно, что есть. А пока они трудятся под землей, живые смотрят за горизонт. На парящие облака, на взбитые сливочные волны. Слушают маленькие средиземные города, особенно по вечерам, когда все местные рестораны заполняются до отказа. Этот шум похож на одновременное жужжание тысячи мух, но в нём есть своя музыка, своя жизнь, и без этих звуков стало бы мертвенно тихо. И скучно. Общение живое, яркое, заинтересованное, рождает тысячи слов, на разных языках, превращающихся в бурлящий поток, то затихающий, то усиливающийся. И в этом потоке можно просто раствориться, не пытаясь прислушиваться, и, раскачиваясь на этих звуках, рождать свои.

13

После больницы Стефано поехал в школу. Работа шла тяжело, думал о Саре. Вечером зашёл в бар. Вокруг пели песни. Местная команда вышла в ¼ финала. Все радовались, подбрасывали кепки и панамы. Горлопанили и обнимались. Он выпил водки, расплатился и вышел.

По улице шли фанаты, пахло жжёными петардами. Он добрёл до квартиры, поднялся. Мама была у сестры, уехала на неделю погостить. Стефано зажёг свет и сел на диван. Ещё совсем недавно здесь была Сара. И ему показалось, что она дополнила их мир с мамой. Он улыбнулся, вспоминая их ужин, потом спящую Сару. Она выходит замуж. Как такое может быть? И почему его это так волнует?

Стефано достал водки из холодильника. Выпил ещё. И ещё. Сознание поплыло. Он взял телефон и думал написать Саре. Сердце забилось быстрее. Не смог. Чуть позже. Он должен обдумать каждое слово. Ведь именно слова зачастую вершат судьбы. И Понтий Пилат своими словами обрёк Христа на смерть. И Господь спас распятых разбойников своими словами. Об этом думал Стефано и собирал мысли. Что ей написать? Ему хотелось разговаривать с ней о литературе, взять её щеки в свои ладони, её кисть в свою. Захотелось пройтись с ней по набережной. «Любовь познаёт только тот, кто готов ради нее страдать», – вспомнил он слова Сары. Возможно, дело в не походах в кино или в поездках на море? А суть именно в страдании ради человека, без которого не мыслишь своей жизни?

– Мам? Пронто? Мам?

– Стефано, дорогой, ты пьяный? Уже час ночи! Что случилось?

– Мам, где наш томик Петрарки?

– Посмотри в моей спальне, в стеллаже. Там должен быть. В синей обложке, с закладками.

– Спасибо, мамуль.

– Стеф, все хорошо?

– Да. Сегодня наша футбольная команда победила.

– А, ясно. Конечно. Но ты вроде бы не был ярым болельщиком.

– Ну, знаешь, на общей волне.