Саша Чёрный

Господа волонтеры
Катаются в лодке
И горланят над сонной водою.
На скамье помидоры.
Посудина с водкой.
Пиво, сыр и бумажка с халвою.

Прямо к старой купальне

На дамские ноги
Правят нос, закрывая погоны.
Но передний печально
Вдруг свистнул: «О боги!
Это ноги полковничьей бонны».

И уходит бросками

Скрипящая лодка.
Задыхаясь, рвут весла и гонят.
Упираясь носками.
Хохочут: «Лебедка!
Волонтер тебя пальцем не тронет!»

На челне два еврея

Поют себе хором:
«Закувала та сыза зозу-ля…»
Рулевой, свирепея.
Грозит помидором,
А сосед показал им две дули.

«Караул! Что такое?!»

Галдеж перебранки.
Челн во все удирает лопатки.
Тишина над рекою…
На грузной лоханке
Показался мороженщик с кадкой.

Навертел крокодилам

Три полные чашки.
Лодка пляшет и трется о лодку.
В синьке неба — белила.
Вспотели рубашки.
Хороша ли с мороженым водка?

1910

У МОРЯ

Облаков жемчужный поясок
Полукругом вьется над заливом.
На горячий палевый песок
Мы легли в томлении ленивом.

Голый доктор, толстый и большой.

Подставляет солнцу бок и спину.
Принимаю вспыхнувшей душой
Даже эту дикую картину.

Мы наги, как дети-дикари.

Дикари, но в самом лучшем смысле.
Подымайся, солнце, и гори.
Растопляй кочующие мысли!

По морскому хрену, возле глаз.

Лезет желтенькая божия коровка.
Наблюдаю трудный перелаз
И невольно восхищаюсь: ловко!

В небе тают белые клочки.

Покраснела грудь от ласки солнца.
Голый доктор смотрит сквозь очки,
И в очках смеются два червонца.

«Доктор, друг! А не забросить нам

И белье, и платье в сине море?
Будем спины подставлять лучам
И дремать, как галки на заборе…

Доктор, друг… мне кажется, что я

Никогда не нашивал одежды!»
Но коварный доктор — о змея! —
Разбивает все мои надежды:

«Фантазер! Уже в закатный час

Будет холодно, и ветрено, и сыро.
И притом фигуришки у нас:
Вы — комар, а я — бочонок жира.

Но всего важнее, мой поэт.

Что меня и вас посадят в каталажку».
Я кивнул задумчиво в ответ
И пошел напяливать рубашку.

Июль 1909

Гунгербург

ИЗ ФИНЛЯНДИИ