Сатанисты ХХ века

Лилиане правды не сказали. Пользуясь её ужасным нравственным состоянием, граничащим с потерей сознания, ей показывали оставшегося ребёнка, постоянно перевязывая ленточки на его платьице. Так как поразительное сходство близнецов позволяло распознавать их только по таким разноцветным ленточкам, обман был вполне возможен. Страшная же апатия молодой женщины мешала ей заметить, что её детей приносят всегда порознь. Впрочем, на всякий случай приготовлен был довольно правдоподобный ответ и на этот вопрос.

Решено было, в случае необходимости, объяснить Лилиане, что кормилица заболела какой-либо заразительной болезнью - корью или лихорадкой, которой и заразился уже один из близнецов, почему его и кормилицу удаляют от брата, также как от матери, кормящей оставшегося здоровым.

Но Лилиана ничего и не спрашивала. Она даже не замечала отсутствия своей молочной сестры. Равнодушно, почти машинально, кормила она грудью приносимого ребёнка, и затем, по-видимому, забывала о нём, вся поглощенная скорбью о муже.

Зато вдвойне волновались её родные, разыскивая похищенное дитя.

Вопреки надеждам лорда Дженнера, никаких требований о выкупе не предъявлялось.

Тщетно маркиз Бессон-де-Риб, которого оживил новый страшный удар, поставил на ноги всю полицию Сен-Пьера. Тщетно лорд Дженнер обратился к помощи масонских лож для получения хоть каких-нибудь сведений о пропавшем ребёнке; тщетно обещана была громадная награда за малейшее указание о судьбе украденного мальчика.

Ребёнок точно в воду канул…

Через две недели на семейном совете решили сообщить наконец молодой матери о смерти её второго сына. Избавляя совершенно разбитую женщину от томления страшной неизвестности, предпочли сказать ей, что её ребёнок утонул в пруду, куда нечаянно уронила его кормилица, тут же убившая себя в порыве отчаяния. Все понимали, что матери будет легче оплакивать мертвого сына, чем жить, не зная, какая судьба ожидает живого. Смерть кормилицы, не вынесшей страшной раны, сделала эту басню и вероятной, и необходимой.

Лилиана перенесла это известие лучше, чем ожидали. Теперь только, после смерти своего сына, она могла снова плакать и молиться. И начала ласкать оставшегося у неё, увы, теперь уже единственного близнеца.

Родные облегчённо вздохнули. Доктор объявил, что опасность потери рассудка миновала… Но тем мучительнее стало положение близких Лилианы, с которыми молодая мать поминутно заговаривала о “маленьком ангеле, отошедшем на небо”, в то время как они все ещё надеялись найти бедного ребёнка.

То, что выстрадали старый маркиз и его дочь за время страшной неизвестности, не поддаётся описанию. Немногим легче жилось и Гермине. Она ни на минуту не отходила от своих подруг, попеременно пытаясь утешать то горько плачущую Лилиану, которая теперь боялась выпустить из своих рук единственного сына, то мрачно молчащую Матильду, не находящую покоя ни днем, ни ночью, но принуждённую скрывать причину своего волнения от несчастной молодой матери.

Впервые доказала Гермина, сколько душевной силы скрывалось под её легкомыслием. Она была верной помощницей своим друзьям в это страшное время. Приняв на себя распоряжение всем хозяйством осиротелого дома, она избавила своих подруг от тысячи мелких хлопот и забот, которые так невыносимо тяжелы женскому сердцу, разбитому нравственными потрясениями.

Лорд Дженнер пропадал целыми днями, разыскивая следы украденного ребёнка, или, по меньше мере, той страшной шайки итальянских злодеев, которая, согласно общему мнению, устроила филиальное отделение на Мартинике. Так, по крайней мере, утверждали все “прогрессивные” колониальные газеты, наполненные сочувственными статьями к “высокочтимому” семейству, на которое обрушилось столько ударов за такое короткое время.

Прошла ещё неделя томительной неизвестности. Наступила весна. Христиане готовились к Святой Пасхе. Евреи только что отпраздновали свой “пейсах”.

И только теперь, через три недели после исчезновения сына Лилианы, было, наконец, получено известие о его судьбе:

Далеко в лесу, возле плантации Ван-Берса, на болотистой прогалине, найден был трупик шестимесячного ребёнка, убитого ударом тонкого кинжала в сердце не менее трех суток назад.

Однако, несмотря на жаркий климат, тление не коснулось маленького тельца. Мало того - хотя мёртвый ребёнок был положен возле громадного муравейника с очевидной целью уничтожения, тем не менее маленькое тело оказалось нетронутым. Жаркое солнце как бы высушило трупик, не изменяя его наружности и позволяя вполне ясно видеть многочисленные порезы, покрывающие буквально всё тельце.

Вызванный из Сен-Пьера судебный врач явился вместе с лордом Дженнером, поспешившим на место происшествия при первом известии о страшной находке. Известие это было принесено одним из негров-сторожей ближайшей плантации, случайно забредшим на это болото в погоне за дикими утками. Ребёнка Лилианы сейчас же узнал как молодой доктор, мулат, так и зять маркиза Бессон-де-Риб, лорд Дженнер.