Саттри

Дай мне знать, как этот сукин сын придет в себя.

Конечно, дам, Тарзан.

Тарзан кивнул и отхлебнул кофе. Разжал и сжал правый кулак и вытер ладонь о боковину штанов.

Не подходила она долго, но, когда увидела его, открыла дверь и головой показала, чтобы входил. В руке у нее лампа, а на ней самой старый шенильный халат, а на голове что-то вроде ночного чепца, который выглядел смутно ортопедически. Она устало дошаркала до кресла и прикрыла лицо рукой.

Он закрыл дверь и прислонился к ней, наблюдая. Немного погодя она подняла голову и вытерла себе глаз и рот. Она смотрела на пламя в лампе.

Не умер, правда? сказала она.

Нет. Я думал, сбежит, но он, должно быть, в тюрьме.

Что ж.

Что хочешь делать?

Тут нечего. До утра идти туда никакого смысла.

Наверно, нет.

Она покачала головой. Деваться некуда, сказала она. Просто некуда деваться.

У тебя деньги есть?

Немного есть. Не знаю. Поручители эти всё забирают, мне надо будет глянуть да посмотреть.

У меня где-то долларов тридцать, если тебе надо.

Этого даже для начала не хватит.

Что ему будут предъявлять?

Чего только не будут. Два года назад ему пытались вкатить покушение на убийство. Мне это стоило четырнадцать сотен долларов.

Я туда с тобой не смогу пойти.

Тебе и не надо туда ходить.

Может, меня тоже ищут.

Не давай им на себе навалиться, сказала она. Они потом никогда не слезут.

Сквозь поддувало в печной дверце виднелся тусклый жар углей, но в комнате было холодно. Должно быть, она проследила за его мыслью. Подходи поближе к печке, согреешься, сказала она. Пива хочешь?

Нет. Мне идти надо. Прикидывать, что дальше делать.

Она покачала головой и подняла взгляд. Черное лоснящееся лицо, эти полукружья плоти, бугрящие кожу, и один складчатый и моргающий глаз.

Ему пятьдесят шесть, сказала она. Знаешь?

Я представлял, что где-то столько.

Ему так нельзя дальше. Они его убьют. А поди втолкуй ему.

Саттри посмотрел в пол.

Ну, сказала она. Спасибо, что зашел.

Хочешь, могу попробовать найти Лягуха-Морехода?

Нет. Сама с ним повидаюсь.

Ладно. Завтра еще загляну.

Она встала со стула и положила обе руки на стол. Потом опять села. Саттри открыл дверь и вышел.

Он прошел по холодному белому кафелю в вестибюле и оперся о конторский стол. Там никого не было. Он прижал ладонью звонок. Латунная кнопка в никелированной пластинке. Немного погодя из глубины появился Джесси и кивнул с тем выражением сдержанного презрения, с каким взирал на все формы жизни неполночного цвета.

Через минуту выйдет.

Явился портье, и прошел в калитку, и встал лицом к Саттри.

Комната есть? спросил тот.

Он дотянулся и вынул карточку из щели, и двинул ее по мраморной стойке, и положил поперек нее ручку.

Саттри написал имя и толкнул карточку обратно. Портье на нее не взглянул. Один будете? спросил он.

Один буду.

Сколько?

Не знаю. Пару недель.

Он выложил ключ на брелоке из фиброкартона. Двенадцать дубов, сказал он.

За неделю?

Точно.

Я за двойной номер платил всего четырнадцать. Последний раз, когда тут жил.

Стоит двенадцать дубов.

Саттри отсчитал деньги и взял ключ, и двинулся по вестибюлю к лестнице, и поднялся по ней в сумрак. Нашел комнату и подошел к двери вставить ключ в замок, но та была уже приотворена. Он распахнул ее. Задвижка оказалась выбита, сломанные железки свисали на винтах. Треснула вся дверь и болезненно покачивалась, когда он толкнул ее, чтоб закрылась. Он снова спустился по лестнице и блямкнул в звонок.

Портье дал ему другой номер, и он поднялся снова. Комната смотрела в переулок на задах гостиницы. В стенах были пробиты громадные дыры и залатаны картоном и малярной лентой. Железная кроватка. Комод, облицованный дубовым шпоном, на высоких ножках с роликами. Он лег в гамак мягкого матраса и уставился в потолок. Чуть погодя встал и выключил свет, и скинул ботинки, и опять вытянулся на кровати. По улице внизу проезжали машины. В восточных окнах уже залегал слабый серый свет от наступавшего дня. Он уснул.

Проснулся на исходе дня. Прошаркал по коридору в ванную. Никого нигде, казалось, не было. Он спустился и взял в вестибюле газету, и перешел через дорогу, и поднялся в аптечную лавку, где сел в заднюю кабинку и выпил кофе с пончиками. Обшарил всю газету в поисках известий о предыдущей ночи, но там ни слова.

С темнотой дошел до конца улицы и к реке. У Ляли света не было, и никто не ответил, когда он постучал в дверь. С крыши спустилась кошка Ава и потерлась об его ногу, но ему было нечего ей дать.