Саттри

Ночь намного похолодала. В траве он лежал, дрожа, и пытался уснуть, но не мог. Немного погодя встал, взял виски и подошел к задней двери церкви, попробовал ее, и она открылась.

Он оказался в подвале. По одной стене там были свалены стопы старых газет и журналов, и он растянулся на них и остался лежать. Затем сел и взял немного укрыться, а потом снова лег. После заплакал опять, лежа в темноте церковного подвала под старыми газетами.

Проснулся в середине утра. От грузовика, выехавшего на дорогу, задребезжала подвальная дверь. Он сел в суматохе газетных страниц и огляделся. Из высокого оконца падал свет. В траве там клевала какая-то мелкая птичка. Саттри встал и провел рукою по волосам. В горле у него пересохло, болела голова. Остаток виски стоял в бутылке на полу, и он нагнулся за нею и посмотрел на просвет. Оставалось еще с треть, и он отвинтил крышку и отпил, содрогнулся и встряхнулся, а потом глотнул еще. После этого шагнул наружу.

Весь день ушел у него на то, чтобы пересечь штат. Он был небрит и выглядел скверно. К вечеру оказался на безымянном перекрестке где-то в Камберлендских горах. В четверти мили ниже по дороге в сумерках стояла такая же фигура, как и он сам, скиталец, долгоотраженный в черном асфальте, одна рука вытянута. Саттри пошел дальше. То был смуглый юный пацан, и разместился он, голосуя, перед сельской лавчонкой. Саттри прошел мимо. Лавчонка была закрыта, окна заколочены, а из бетонного ската перед ней торчали какие-то гнутые трубы там, где выдрали бензоколонку.

Эй, сказал парнишка.

Эй, ответил Саттри.

Вы тут живете?

Нет.

У вас сигаретки при себе не найдется?

Парнишка шел к нему, рассматривая его пристально и как бы исподтишка, как это, похоже, рано или поздно начинают делать бродяги. Нет, ответил Саттри.

Я видел, как вы там тормозили. Куда направляетесь?

В Ноксвилл.

А я во Флориду. У меня сестра в Форт-Лодердейле. Он отвернулся и сплюнул. На нем была рубашка с коротким рукавом, а Саттри и в куртке уже было холодно. В таких потемках разглядеть его он мог еле-еле. По одному плечу наколки.

Я дальше пройду, сказал Саттри.

Парнишка сменил тон. Слышьте, сказал он. А чего б нам вместе не потормозить. Может, лучше получится.

Саттри посмотрел на него. Одет он был в джинсы, а волосы всклокочены, и общий вид у него – опасной мерзости. Здоровенный мерзкий с виду пацан. Я дальше пройду, повторил Саттри. Пусть тебе первая попытка останется.

Прикидываете, тут остановится кто-нибудь после темна?

Не знаю. Догадываюсь не больше твоего.

Во как?

Ты откуда приехал?

Пацан глянул вбок. Из Сент-Луиса, сказал он.

Сент-Луис, повторил Саттри. Я там проезжал.

Адское же местечко тут застрять, скажите.

Ну. Удачи.

Слышьте. А далеко тут следующий городок?

Не знаю.

Саттри двинулся прочь.

Слышьте, снова позвал его пацан.

Чего?

А квортера у вас для меня не найдется?

Саттри покачал головой.

Пацан надвигался на него. Да ладно, дядя, сказал он. Я два клятых дня не ел. Черт, да хоть пятнадцать центов. Что-нить.

У меня ни дайма нет, сказал Саттри.

Поглядим.

Саттри не сводил с него глаз. Покачивался он на пятках и выглядел голодным. Что? спросил он.

Я сказал, поглядим. Поглядим, как ты вывернешь карманы.

Я ж тебе сказал, у меня ничего при себе нет.

Пацан сдвинулся чуть левее него. Это ты так сказал, произнес он. Мне б хотелось убедиться.

Твоя беда, сказал Саттри. Он сделал шаг назад и повернулся отойти. При этом пацан на него бросился. Саттри увернулся. Наземь они рухнули вместе. На Саттри от него повеяло застойным потом. Пацан пытался его ударить, короткие тычки кулачищами. Саттри прижал его лицом к своей груди. Страх и тошнота. Пацан перестал драться и попробовал вцепиться ему в горло. Саттри перекатился. Оба поднялись. Пацан цеплялся за его куртку. Саттри замахнулся на него. Они столкнулись, ноги скребли по гравию в той почти полной темноте перед заброшенной лавкой. Пацан отпустил Саттри, чтоб его стукнуть, а тот упал на одно колено и схватил пацана сзади за икры и дернул вниз, жестко на крестец. И после этого побежал по шоссе. Башмаки пацана захлопали за ним следом. Привкус крови во рту. Но шаги стихли, и, когда Саттри оглянулся, в еще больше сгустившихся сумерках увидел пацана у обочины, тот согнулся, пытаясь отдышаться.

Ссыкливый хуесос ты, доплыл до него вдоль шоссе голос.

Саттри приложил руку к сердцу, где громыхало оно в иначе полной тиши этой глухомани. Пошел по дороге в темноте.

* * *