Саттри

Пойдем, милая, сказал козопас козе, спавшей стоя в упряжи. Та открыла один глаз, треснувший агат, заполненный хитрой козьей премудростью. Козопас потрепал ее по крупу, где из-под шкуры выпирали кости, на которые можно шляпу повесить. Взбилась пыль. Коза тронулась. Степенно прокатились они мимо полицейского. Из фургона выглядывал козленок. Козопас выкликал. Ого-го. Крохотный цокот козьих копытец безмолвным воскресным утром, и козы, и тележка, и козопас, что движутся дальше в солнечном полусвете, колесо застряло в трамвайном рельсе и повизгивает, пока он не нагибается и не приподнимает его, крепкий козопас, странная шляпа в одной руке, вся честная компания выметывается вниз по Рыночной улице к реке, сбившийся в кучу и пробирающийся бочком полукруг коз то пойдет, то встанет, и кружит мимо козопаса вниз по крутому склону, а сам козопас спиной к тележке, чтобы сдержать ее спуск.

Саттри проснулся поздним утром, каюту наполняло солнце, свет плескал на дальней переборке, где отражался от воды, слабо блеяли козы. Он поднялся и вышел на палубу в одних трусах, потягиваясь в выходном полудне, в грезливой безмятежности. Река лежала лишенная какого бы то ни было движения, и маленькие световые люки лесопилки за рекой помаргивали на солнце своим кривым стеклом. Он облокотился на поручни и огляделся. В поле между путями и рекой полно пасшихся коз, и еще там стояли странный с виду фургончик и жесткий безветренный шпиль дыма, торчавший в ярком воздухе.

Козы, сказал он, почесывая подбородок.

Взглянул вверх по реке, плавучая таверна Джоунза, мраморная компания, излучина реки к Островному Дому. Тростник, кренящийся на мысу, и темная публика, рыбачившая там в робах и линялых цветастых нарядах. Он вновь посмотрел в сторону поля.

Насчитал аж две дюжины. Малыш, привязанный к колесу, стоял на подгибающихся ножках. К заду фургона подошел какой-то бородач, и достал что-то изнутри, и снова исчез. Саттри вернулся в каютку и оделся.

Он приблизился, и козопас поднял голову. На нем были очочки в проволочной оправе, и он читал что-то в библии. Вернулся к чтению, а Саттри присел на корточки у огня и понаблюдал за ним, стариковский палец двигался по странице, губы лепили слова. Через несколько минут отложил книгу в сторону, и снял очки, и сложил их, и сунул в нагрудный карман робы. Посмотрел на Саттри, один глаз слегка прищурен.

Утро, сказал Саттри.

И вам доброго дня, ответил козопас. Вы ж не законник, сдается мне, правда?

Нет. Я живу вон в том плавучем доме.

Козопас кивнул.

Саттри посмотрел на фургон. На его верхушке большая синяя вывеска гласила:

ИИСУС ПРОСЛЕЗИЛСЯ[18]

Славный денек, а? произнес козопас.

Он и есть. Сколько у вас коз?

Тридцать четыре.

Тридцать четыре.

Сэлли умерла.

Ох.

Она и не была крепенькой.

Сдается мне, вам козы довольно-таки нравятся.

Ну, я к ним привык. Мы с ними в пути уже четырнадцать лет.

А отчего их у вас так много?

Я тут ни при чем. Козы есть козы. У меня раньше больше было, чем теперь. Нынче весной всего один козленок. Думаю, старый Билли вон слишком стар стал, чтоб вершки резать.

Саттри оглядел поле и пасшихся коз. С дороги подошли три черных пацаненка и теперь неуверенно стояли возле самого лагеря козопаса и рассматривали его, широко раскрыв глаза.

Подходите, мальчики, сказал он.

Они добрели до головы фургона, где был привязан громадный старый козел. Столпились вокруг, глядя на него.

Можно потрогать? спросил один.

Конечно же. Просто подойдите да погладьте его по голове.

А не укусит?

Не. Почешите ему старую башку. Ему нравится.

Один робко протянул руку и начал тереть козла по носу. Козел обнюхал мальчиков рукав и принялся его жевать.

Он тебе свитер ест, Лофтис.

Ну и пусть.

Он гладил громадные крученые рога.

Куда вы с этими козами идете?

По дороге, ответил козопас.

А к чему они вам вообще?

Мало к чему или вообще ни к чему. Хорошее свежее молоко. Лучший божий сыр.

А другие животные у вас есть? спросил Саттри. Собака или еще кто?

Нет. Одни козы. Думаю, если с коз начать, так с ними боле-мене и останешься.

Это уж наверное, сказал Саттри. Он сидел на корточках в траве. Среди камней нежно потрескивал козопасов костерок. У реки в мягком предполуденье жиденько тренькали козьи колокольцы.

Говорите, там вон живете? спросил козопас.

Да.

И что, сами по себе, а?

Да.

Ну, в этом есть много пользы. Женаты никогда не были?

Разок, ответил Саттри.

У меня их было три, и это на три больше, чем нужно. Он сощурился и ущипнул себя за переносицу. В доброй книге говорится, что на каждого мужчину будет семь женщин[19]. Ну кто-нибудь пускай моих других четверых себе забирает, а вы что скажете?

Саттри улыбнулся и уклончиво покачал головой. Из стебля бурьяна он мастерил петельку. Один черный мальчонка подошел к тылу фургона, где был привязан козленок, и тот попятился и дернул за веревку.

Он к людям еще не привык, сказал козопас.

А когда привыкнет?

Не знаю. Ты там с ним поговори чутка. Он и подпустит.

На, козлик, сказал черный мальчонка.

Остальные двое подошли к кромке костра и встали там, глядя на сидевших на корточках мужчин. Козопас обозрел их критически. Тебя как звать? спросил он.