Сатурналии

(9) И [на это] Хор говорит: "[Это] истинно, Дисарий, [именно] таким образом, как ты говоришь, думают египятне, я и причины этого отыскал, когда увидел в храме, что их жрецы, которых называют прорицателями, вблизи изваяний богов намазывают этот палец в отдельности [от других] приготовленными благовониями, и о жиле, о которой уже было сказано, разузнал - [мне] рассказал [о ней] главный [из] них, и вдобавок [узнал] о числе, которое обозначается с помощью [этого] самого [пальца]. (10) Ведь этот палец, будучи согнутым, показывает число из шести [единиц], которое во всем является полным, совершенным и божественным. И он объявил многим, почему это число является полным. Я [же] теперь опускаю [это] как мало подходящее для нынешних бесед. Вот то, что я узнал в Египте, владеющем всеми божественными науками, почему по большей [части] кольцо надевают на этот палец".

(11) Между тем Цецина Альбин говорит: "Если у вас будет желание, я вынесу на обозрение то же [самое], я вспомнил, что прочитал об этом у Атея Капитона, знатока жреческого права из первых. Так как он утверждал, что греховно запечатлевать изображения богов на кольцах, то не умолчал и [о том], почему кольцо носили на этом пальце или на этой руке. (12) Он говорит: "Предки повсюду носили с собой кольцо не [ради] украшения, а ради приложения печати. Откуда дозволялось иметь не более чем одно [кольцо], и это [касалось] свободного [человека], которому только и подобает верить, что подкрепляется [его] печатью. Потому рабы не имели права на кольцо. Изображение же запечатлевали на веществе кольца, бывшем или из железа, или из золота, и носили, как всякий хотел бы, на любой руке, на каком угодно пальце. (13) После этого, - продолжает он, - обычай роскошествующего века побудил [людей] вырезать печати на драгоценных самоцветах, и подражание всему этому вовсю будоражило [их], так что они хвалились величиной цены, за которую приобретались подлежащие резьбе камни. Поэтому, чтобы не сломать драгоценные камни из-за частых движений и назначения правой руки, кольца стали носить на левой, которая была более свободной.

(14) Избранный же на самой левой руке палец, - говорит он, - ближайший к самому маленькому, более, так сказать, чем другие, удобен, чтобы доверить ему драгоценное кольцо. Ведь большой палец, который получил [свое] имя оттого, что он сильный, и на левой [руке] он [тоже] не отдыхает и всегда находится в действии, откуда и у греков, - говорит [Атей], - он называется аитихейр, как бы "вторая рука". (15) Соседний же с большим пальцем казался неприкрытым и лишенным защиты одного прилегающего [пальца]. Ибо большой палец находится настолько ниже [его], что едва превышает его основание. Среднего и самого маленького [пальца] они избегали, - говорит он, - как неподходящих [для ношения кольца]: одного из-за великости, другого из-за малости. И [для этого] был избран [тот палец], который прикрывается и тем и другим [пальцем], и имеет меньше назначений, и потому больше приспособлен для сохранения кольца". (16) Это вот содержит [его] пояснение к жреческому [праву]. Пусть каждый, как он пожелает, следует либо этрусскому, либо египетскому мнению".

(17) Между тем Хор, вернувшись к обсуждению, говорит: "Ты знаешь, Дисарий, что во всей описи [моего] имущества у меня нет ничего, кроме этой одежды, которая меня покрывает. Откуда у меня и раба нет, и я не стремлюсь, чтобы он был, ибо я [сам] доставляю себе все [то] полезное, что должно служить живущему. (18) Итак, когда я недавно задержался в городе Остин, я долгонько отмывал свой загрязненный плащ в море и сушил на берегу под солнцем, и тем не менее после мытья на [нем] виднелись те же [самые] пятна грязи. И так как это дело меня изумило, случайно стоящий [рядом] моряк сказал [мне]: "Помой - ка свой плащ лучше в реке, если ты хочешь очистить [его] от пятен". Я повиновался, и узрел [свой плащ], вымытый пресной водой и высушенный, вернувшим себе [прежнее] великолепие, и вследствие этого я отыскиваю причину, почему пресная вода более пригодна для отмывания грязи, чем соленая?"

(19) "Уже давно, - говорит Дисарий, - этот вопрос был и поставлен, и решен Аристотелем. Ведь он считает, что морская вода гораздо плотнее, чем пресная. Ибо она является мутной, а пресная - чистой и прозрачной. Отсюда, говорит он, море весьма легко держит даже неумелых в плавании [людей], тогда как речная вода, так сказать, слабая и ничем не усиленная, тотчас расступается и пропускает вниз принятую тяжесть. (20) Итак, пресная вода, сказал он, как легкая по природе, очень быстро проникает в то, что нужно смыть, и, когда испаряется, уносит с собой пятна грязи. Морская же [вода] как более плотная и нелегко проникает [в ткань] при очищении, и, пока с трудом испаряется, уносит с собой немного пятен".