Сатурналии

(21) И так как показалось, что Хор согласился с этим [объяснением], Ес - тафий говорит: "Не обманывай - ка ты, [Дисарий], прошу, легковерного, который доверил твоей добросовестности себя и свой вопрос. Ведь Аристотель рассуждал об этом, как [и] о некотором другом, скорее остроумно, чем правдиво. (22) Плотность же воды настолько не вредит отмыванию, что [те], кто хочет счистить [с одежды] какие-нибудь приправы, чтобы не делать этого очень [уж] медленно с помощью одной только воды, именно пресной, часто примешивают к ней золу или, если бы она отсутствовала, земляную пыль, чтобы [вода], сделавшись более плотной, быстрее смогла отмыть [пятна]. Таким образом, плотность морской воды нисколько не препятствует [стирке].

(23) И не потому она хуже отмывает, что является соленой. Ведь соленость должна была разъедать и как бы открывать проходы [ткани] и потому скорее исторгать то, что нужно отмыть. Впрочем, есть одна такая причина, почему морская вода не пригодна для отмывания [пятен, а именно] потому что она является жирной, как и сам Аристотель часто свидетельствовал, да и [сами] морские воды [этому] учат, в которых, [это] любой [хорошо] знает, находится нечто жирное. (24) И то [еще] является признаком жирности морской воды, что, когда ее брызгают на пламя, оно не столько гасится, сколько тотчас вспыхивает, так как жирная вода предоставляет питание огню.

(25) Наконец, давайте последуем за Гомером, который был исключительным знатоком природы. Ведь он выводит Навсикаю, дочь Алкиноя, моющей одежды не в море, а в реке, хотя она находилась у моря. Это самое место [у] Гомера учит нас, что к морской воде примешано нечто жирное.

(26) Ведь Улисс, так как он уже давно вышел из моря и стоял, пока обсыхало тело, обращается к служанкам Навсикаи:

Девушки, встаньте поодаль, чтоб вымыться [мог хорошо ] я;

Сам [я ] тину морскую [отмою и пену ] [Од. 6, 218 - 219].

После этого, так как сошел в реку,

Грязную пену морскую он стер с головы совершенно [Од. 6, 226].

(27) Ведь [этот] божественный пророк-[стихотворец], который во всем следовал природе, выразил [то], что обыкновенно бывает [у тех], кто выходит из моря, [в случае] если бы они стояли на солнце: вода-то быстро осушается солнцем, но на поверхности тела остается как бы какой-то пушок; это и есть жир морской воды, который один только мешает отмыванию [пятен].

(14 , 1) И потому что ты, освободившись от других, ненадолго предоставляешь себя в мое распоряжение, я спрашиваю - а только что у нас была беседа о воде, - почему в воде образы [предметов] кажутся больше, чем действительные [вещи]? Это же мы наблюдаем и у трактирщиков: большинство лакомств предстают в большем виде, чем [само их] тело, ибо мы видим в полных воды стеклянных бочонках и яйца больших окружностей, и печенку с более разбухшими волокнами, и луковицы с огромными прожилками. И [я спрашиваю], каким образом нам известно, что [мы] вполне [это] самое видим, потому что некоторые обычно не высказывают об этом ни истинного, ни [даже] подобного истинному [мнения]?"

(2) И Дисарий говорит: "Вода плотнее тонкого воздуха, и потому взор проникает в нее более медленно. Его острота видения, натолкнувшаяся [на сопротивление], отброшенная, разделяется и бежит назад к себе. Пока она, разделенная, идет назад, набегает на очертания отображения [предмета] уже не прямым наскоком, но со всех сторон, и получается так, что образ [вещи] кажется больше своего архетипа. Ведь и круг утреннего солнца является [нам] большим, чем обычно, потому что между нами и [им] самим располагается воздух, [все] еще с ночи росистый, и его образ увеличивается, так как [его] видят в условиях водяного отображения.

(3) Право, небесполезно всматривался в саму природу видения Эпикур, мнение которого по этому [вопросу], как я считаю, нельзя не одобрить, заранее соглашаясь с Демокритом, так как они придерживались одного мнения как в отношении прочих [вопросов], так и в отношении этого. (4) Итак, Эпикур считает, что от всех тел беспрерывным потоком струятся некоторые [их] отображения, и никогда не происходит [даже] такусенькой остановки [их], чтобы они не носились в полной пустоте, устойчивые в [своем] облике, сброшенные с тел [словно кожа], приемники которых находятся в наших глазах, и потому они прибегают к месту [своего] собственного восприятия, предназначенному для него природой. Вот об этом данный муж упоминает. Если ты против этого возражаешь, [то] я жду [того], что бы ты сообщил".