Save your soul, Beauty (СИ)

— Так, ладно. Я странная, скажу сразу, — отмахнулась Лайя, когда в голове пробежала слишком глупая мысль.

Влад расплылся в улыбке.

— Говори. Я ещё более странный. Давай.

Она жалела, что сейчас не могла набить рот тортом, чтобы избежать ответа на вопрос. И кто её дёрнул за язык? Зачем сказала? С силой зажмурилась, а затем вновь посмотрела на лицо Влада.

— Твоя душа. Я знаю, это странно, но… Порой интуиция говорит мне абсурдные вещи. Можем посмеяться.

— Что с моей душой, Лайя? — провёл он языком по зубам, и вдруг его глаза дали странный отблеск.

— Она как будто мёртвая. Глупость сморозила. Да, знаю! — захотелось Бёрнелл вновь провалиться сквозь землю от стыда.

— Вот как. А ты веришь в существование души? — поинтересовался Влад, понизив голос.

— А ты нет? Материалист?

— Тебе ближе понимание души у Аристотеля или у Платона? — проигнорировал он заданный вопрос.

— Учение Платона ближе. Мир ощущений несовершенен, высшая цель — подняться над ним и приблизиться к божественному, достижение высшей нравственности — главная и почти недостижимая цель.

— Интересно. Нравственность, значит, — улыбнулся Влад лишь глазами. — Мы похожи, Лайя. Но в молодости я думал совсем по-другому.

— И каких взглядов ты придерживался? Жаждал анархии? — беззлобно рассмеялась девушка. Влад увлекал её всё больше и больше.

— Да. Думаю, что все в молодости хотят быть бунтарями и новаторами. Кажется, что только ты до такого додумался, что все вокруг идиоты и боятся изменений.

— Если взглянуть на это с позиции истории и накопленного опыта, то мы всё время будем возвращаться к тому, с чего начали.

— Верно. Всегда вспоминаю падение Римской империи. Закат великой цивилизации. Нравственность так или иначе нужна человечеству. К слову, Лайя, ты читала Достоевского?

Девушка покачала головой.

— Почитай «Бесы». Достаточно глубокое по силе произведение, — Влад вдруг задумался и продолжил с уже другим интонационным рисунком, словно выступал на сцене в театре. — Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут ещё «свеженькой кровушки», чтоб попривык.

Заметив недоумевающее лицо Лайи, Влад пояснил:

— Слова одного персонажа произведения — Верховенского. Девятнадцатый век. А как всё точно предсказал этот русский.

— Ты помнишь наизусть?

— Только то, что меня однажды зацепило.

— Ты так много всего читал, — не без восхищения воскликнула Лайя. — Хотела бы я столько всего знать.

— У меня было много времени на это. Так уж вышло.

Им принесли десерт и кофе, Бёрнелл принялась за еду, при этом всё больше стесняясь пристального взгляда её нового знакомого.

— Тебе страшно, Лайя?

Она решилась посмотреть на него.

— Теперь не знаю. Как такой образованный человек может вызывать страх?

Бёрнелл хотелось хвалить Влада ещё и ещё, искренне недоумевая, почему несколькими мгновениями ранее боялась его.

— Ты права, Лайя. И всё же, моя душа и правда мертва».

Комментарий к some philosophy

*моё сокровище (итал.)

Поскольку Влад в истории КР ещё недостаточно раскрыт, как персонаж, то это даёт простор фантазии))

========== some art ==========

— Считаешь, что герой умер? — коротко выдохнул Влад, теперь по его пальцам стекал сок фрукта. — Лайя, а ты бы себе героя хотела?

— Чтобы спас меня от тебя — пожалуй, да, — ядовито произнесла она.

— Либо от себя. Знаешь, я бы хотел повесить твой портрет здесь. Искусство, — провёл он рукой, свободной от фрукта, по щеке Лайи. — Что так смотришь? Ненавидишь меня? Понимаю. Давай, вырвись опять в свой противный мир, где никчёмные парни уламывают девушек на секс, а потом девушки не могут женить на себе парней. В мир, где постоянный хаос и боль, и никакой справедливости. В мир, где правит чистый эгоизм и честолюбие.

— Ты сам эгоист, — вырвалось у девушки. — И ты разочарован в жизни.

— А разве ты нет? — рассмеялся он. — Скажи, что ты довольна царящим в мире порядком. Скажи, что ты абсолютно счастлива и удовлетворена. Язык проглотила? Умные не могут быть счастливыми. Это приговор. Умные слишком хорошо понимают несовершенства этого мира. И я увидел в тебе такую же отчаянность. В чём-то цинизм. Критичность. Недовольство.

От того, что Влад поглаживал её по щеке, у неё кружилась голова.

— Посмотри на времяпрепровождение здесь с другой стороны. Я спас тебя от того ужасного мира. Здесь есть ты и я. Всё, что ты захочешь, будет у твоих ног. Просто подумай об этом. Что плохого?

— Ты манипулируешь сейчас, — со злостью проговорила Лайя, чувствуя себя слишком слабой. — Переворачиваешь.

— Но разве тебе не по вкусу мой рыцарский поступок? Кто-то из твоих ухажёров мог сделать тебе такой подарок? Кто-то вообще мог хоть немного понять тебя? — Влад словно давил на больное место.

Лайя с тоской вспомнила, как ходила на свидания. Говорить с парнями ей удавалось не так уж много и плодотворно. У них всегда были слишком разные интересы. А те, что были поумнее, то и вовсе представлялись ей конченными занудами.