Савмак. Пенталогия (СИ)

  Ехавшая за матерью и тёткой Мирсина, скосив глаза из-за прикрывавшего лицо платка, с любопытством и невольным страхом разглядывала диких жителей гор - полулюдей-полузверей, впервые оказавшихся так близко, страшно беспокоясь за Савмака, добровольно доверившего им свою жизнь ради спасения младших братьев. Особенно же её взгляд притягивал угрюмый широкоплечий тавр в медвежьей шкуре, грузно шагавший сбоку от Савмака, опираясь правой рукой, как на посох, на короткое кроваво-красное копьё. Густая копна взлохмаченных волос на его массивной голове возвышалась над плечом восседавшего на рослом Вороне Савмака. Глубокие, похожие на клеймо шрамы на его правой щеке, будто магическим магнитом, притягивали к себе её скованный бессознательным ужасом взгляд, как трепещущее в раззявленной змеиной пасти раздвоенное жало притягивает обречённую лягушку. Несколько раз острый как нож взгляд изувеченного когтистой медвежьей лапой таврского злого чудища хищно скользнул по пышногрудым фигурам трёх скифских женщин, и Мирсине показалось, что на ней его обжигающие морозом по коже глаза застывали чуть дольше, чем на двух других.

  Наконец, они приблизились к ущелью, возле которого должен был произойти обмен. На высоких скалистых обрывах застыли, опершись на копья, свыше полусотни темнолицых, львиногривых тавров, между которыми Зорсина, Иресмея и Мирсина ещё издали углядели белевшие на краю одного из уступов тонкие фигурки Канита и Апафирса.

  Когда передние всадники подъехали к мелкокаменистой осыпи в тридцати шагах от входа в ущелье, Савмак скомандовал остановиться. По пути сюда у него было время подумать, как произвести обмен и не оказаться обманутым по-волчьи хитрыми и коварными горцами.

  - Отдайте нам тела двух убитых вами скифов, и я отпущу половину ваших! - крикнул он стоявшим над ущельем таврам.

  - Хорошо! - последовал сверху ответ после короткого раздумья.

  Четверть часа прошло в молчаливом разглядывании всадниками и горцами друг друга. Наконец две пары молодых безбородых тавров подтащили к краю обрыва шагах в десяти левее Канита и Апафирса два безголовых тела с залитыми тёмной засохшей кровью торсами. Раскачав за руки и ноги, тавры бросили свою ношу с обрыва.

  Мирсина тихо ахнула и в ужасе закрыла лицо ладонями. Четверо стоявших в переднем ряду всадников, не дожидаясь команды, соскочили с коней и побежали к скатившимся по откосу, словно выброшенные за ненадобностью рваные бурдюки, телам Апама и Сайваха. Подхватив их за поломанные при падении с огромной высоты конечности, они бегом вернулись к своим.

  - Заверните их в чепраки, - распорядился Савмак. Затем, повернув голову вправо, вполголоса обратился к меченому тавру. - Семеро твоих людей могут идти. Только не ты.

  Показав в короткой ухмылке два ряда крупных белых зубов, таврский вожак пролаял отрывистую команду. Семеро стоявших впереди савмакова коня тавров, вобрав головы в плечи, двинулись с копьями в руках по узкому коридору между раздвинувшимися впереди всадниками, затем поднялись по пологому откосу к ущелью и, не оглядываясь, скрылись за выступом скалы.

  - Теперь отпустите одного из пленников! - громко потребовал Савмак. - Только не так, как тех двух! И я отпущу ещё семерых!

  Какое-то время тавры пребывали в нерешительности, молча взирая на остававшихся в кругу скифских всадников соплеменников. Лишь когда Меченый, как его про себя назвал Савмак, хрипло выкрикнул какую-то команду, они развязали руки Апафирсу, завели ему под мышки петлю аркана и стали медленно спускать с высоченного обрыва на четырёх связанных концами скифских волосяных арканах, каждый из которых был длиной в сорок локтей. Не сомневаясь в прочности своих арканов, скифы, наблюдая с задранными головами за раскачивавшимся на убийственной высоте Апафирсом, сильно переживали, чтоб не разошлись завязанные таврами узлы, но всё обошлось. Едва коснувшись босыми ногами крутого подножья скалы, Апафирс поспешил освободиться от петли и побежал широкими заячьими прыжками к своим, не обращая внимания на боль в сбитых до крови об острые камни ступнях.

  Хотевшую было устремиться с радостными слезами навстречу сыну Иресмею удержала на месте схватившая её локоть Зорсина. Как только Апафирс замешался в ряды радостно приветствовавших его соплеменников, Савмак, как и обещал, отпустил остальных тавров, оставив возле себя только вожака в медвежьей шкуре.

  - Прикажи своим спустить второго, - тихо обратился он к вожаку разбойников и, видя, что тот молча сверлит его недоверчивым взглядом, громко добавил:

  - Клянусь жизнью и здоровьем будущего царя скифов, что отпущу тебя целым и невредимым.

  Глядя глаза в глаза таврскому вождю, Савмак медленно извлёк из отделанных золотой вязью ножен меч - драгоценный подарок Палака, - сделал лёгкий порез на подушечке большого пальца, благоговейно приложился пухлыми губами к смоченному кровью серебристо-зеркальному клинку и бережно опустил его обратно в ножны. Выждав долгую паузу, Меченый решился довериться слову молодого скифского вождя, сипло пролаял приказ своим, и через минуту тавры спустили на арканах к подножью горы Канита.