Савмак. Пенталогия (СИ)

  Прежде, чем пуститься вслед за торопившим ториксаковым слугой вгору по Западной балке (так было ближе), старая карга обернулась к Ариабату, всё ещё стоявшему со своими товарищами возле ворот и глазевшему, как и все, с нескрываемым вожделеньем на её хорошенькую внучку.

  - А война вскорости будет, не сомневайтесь! Навоюетесь, детушки, всласть.

  - Ты ж говорила, что не знаешь! - радостно оскалился Ариабат.

  - Ну а теперь знаю! - заверила знахарка и с громким понуканьем погнала мышастого мерина прыткой рысью за соловой кобылой своего нетерпеливого поводыря.

  - Ну что, Скиргитис, поспорим на пояса? - спросил с лукавой ухмылкой двоюродного брата Ариабат, провожая вместе со всеми взглядом трусившую с внучкой за спиной в сторону балки старую ведьму.

  - Нет уж, надо было спорить, когда я предлагал, а не тащиться сюда, - отказался Скиргитис под громкий хохот десятков голосов.

  Когда через полчаса весёлая компания во главе с Ариабатом, пройдя грязными извилистыми улочками нижнего пригорода и вскарабкавшись по крутому подъёму на гору, подходила к торчащей у съезда с большой дороги к восточным неапольским воротам греческой герме, Савмак смущённо сказал братьям, что сходит узнает, кого родила Евнона, и, вобрав голову в плечи, провожаемый насмешливыми взглядами товарищей, устремился скорым шагом к распахнутым в полусотне шагов городским воротам.

  Часа через два после захода солнца, когда отец и братья решили, что Савмак остался ночевать у Ториксака, тот неожиданно объявился в отцовском шатре, с трудом отыскав его во тьме поглотившей землю, луну и звёзды беспросветной ночи. Приласкав отцовского мерина и свою кобылку, Савмак бесшумно нырнул в шатёр, полный лежащих, закутавшись в тёплые бурки воинов: помимо Скилака с сынами и слуги Тирея, в нём ночевали ещё бунчужный, барабанщик и десяток телохранителей вождя.

  Пробравшись наощупь в центр шатра, он отстегнул пояс с оружием, скинул кафтан, скифики и, оставшись в рубахе и штанах, улёгся на своё место между отцом и Канитом, сунул под голову башлык и накрылся полой расстеленной там бурки. По разлитой в темноте тишине - не слышно было ни единого всхрапа - Савмак почувствовал, что в шатре никто не спит.

  - Отец! Братья! Не спите? - спросил он громким шёпотом.

  - Нет. Только легли, - ответил вполголоса Скилак.

  - Ну что там Евнона? - прошептал с другой стороны Канит.

  - Час назад родила Ториксаку сына, - чуть громче, чтоб всем в шатре было слышно, сообщил Савмак. - Настоящего богатыря! Наверно вырастет таким же силачом, как Тинкас.

  - Хвала милостивой Табити! - сдержанно порадовался Скилак. - Ну всё, спите. Завтра поедем, поглядим на нового родича.

  В шатре залегла тишина, нарушаемая лишь вздохами и перетоптыванием коней за кожаной стенкой.

  Минут через пять, когда многие в шатре уже засвистели носом, Канит, приблизив губы к самому уху Савмака, чуть слышно прошептал:

  - Савмак... А как ты выбрался из города?

  - А так же, как и ты от тавров. Десятник воротной стражи спустил меня со стены на аркане... Спи, давай!

   5

  Вождь Скилак проснулся, когда в шатре ещё висела густая вязкая тьма, сотрясаемая раскатистым храпом полутора десятков человек, сквозь который слышался какой-то отдалённый, монотонный, заунывный шум. Стараясь не потревожить спавших по бокам сыновей, Скилак накинул лежавший в изголовье кафтан, отыскал в ногах и натянул скифики и стал наощупь пробираться к выходу, отмеченному узкой серой полоской чуть приоткрытого с одной стороны полога, держа в одной руке пояс с мечом и акинаком, а в другой - башлык. Приоткрыв полог, вождь с наслаждением вдохнул полную грудь бодрящего прохладного воздуха. С едва посеревшего неба на утыканную чёрными конусами шатров землю сеял унылый осенний дождь.

  Надев башлык и подпоясавшись, Скилак вышел из шатра. Слуга Тирей, чутко дремавший возле входа, зябко поёживаясь и зевая, высунулся наружу вслед за вождём.

  - Лежи ещё, поспи, пока не рассветёт, - дозволил Скилак, и Тирей с удовольствием нырнул обратно в тёплое нутро шатра.

  Обойдя шатёр, вождь ласково огладил мокрые спины и шеи трёх стоявших там коней, почесал под мордой ткнувшегося с радостным пофыркиванием в плечо хозяину Серого. Пройдясь между шатрами напитов, Скилак выбрался из табора, пересёк дорогу и справил нужду на краю ближайшей ложбины.

  Когда моросившее нескончаемым стылым дождём небо немного посветлело и стало похожим на золу, из города подъехал обоз из полусотни прикрытых рогожами высокобортных телег со свежевыпеченным хлебом. Костры для готовки горячей пищи в это утро пришлось разводить в шатрах, где ещё минувшим днём были предусмотрительно припасены сухие дрова.

  По пробуждавшемуся табору слонялось всё больше народу. Нужда выгоняла его обитателей из тёплых шатров под дождь, вынуждала разбредаться по окрестным полям и оврагам. Сотни молодых воинов поскакали к Пасиаку за водой, другие бегом несли от дороги в шатры корзины со сладко пахнущим хлебом и относили обратно к обозу пустые корзины.