Савмак. Пенталогия (СИ)

  Пробившись сквозь расступившуюся толпу на Царскую пристань, рабы аккуратно опустили носилки на короткие позолоченные львиные лапы в нескольких шагах от взиравших с немым удивлением на их приближение Левкона и Делиада. Рабыни раздвинули расшитые золотыми травами, цветами и павлинами парчовые занавески, и тысячи восхищённых глаз тотчас устремились отовсюду на двух спустившихся с Олимпа богинь: длинные меховые накидки, в которые они кутались не столько от холода, как от нескромных взглядов, не могли скрыть благородную осанку их стройных фигур и утончённую красоту лиц.

  Подойдя с дочерью к Левкону и Делиаду, Герея пояснила с улыбкой, что Элевсина, узнав утром, что отец был ночью дома, горько расплакалась из-за того, что не смогла его повидать после долгой разлуки, и, чтоб её успокоить, пришлось отправиться с ней сюда на пристань.

  Нежно приобняв левой рукой за плечи прильнувшую к нагрудному панцирю дочь, Левкон сжал в правой ладони руку жены. Так они стояли молча вместе с Делиадом, пока все пять тысяч левконовых воинов не оказались на кораблях.

  - Ну, всё - нам пора... - Левкон отпустил руку жены и ласково обхватил ладонями узкие щёчки дочери, из замутнённых печалью глаз которой тотчас заструились долго копившиеся слёзы.

  Обменявшись под устремлёнными на них с переполненных палуб завистливыми взглядами прощальными объятиями и поцелуями с царевнами, Левкон и Делиад сбежали по четырём истёртым каменным ступеням на протянувшийся в бухту примерно на плефр широкий центральный мол и последними ловко перескочили на борт ближайшего корабля, стоявшего кормой к берегу у защищённой от ударов о камень вбитыми в дно через каждые два локтя толстыми дубовыми сваями причальной стенки.

  Воины тотчас отвязали от медных причальных столбиков канаты, втянули сходни на палубу и оттолкнули копьями корабль от причала. Когда полоса тёмно-зелёной воды между левым бортом и стенкой причала расширилась до трёх-четырёх оргий, из прикрытых кожаными пологами вёсельных окон опустились в воду 25 пар тёмно-красных вёсел с короткими, широкими, слегка загнутыми на концах лопастями. Повинуясь зазвучавшим под палубой ритмичным посвистам флейты, вёсла разом вспенили воду, толкая тяжёлый корабль вперёд.

  Постепенно убыстряя ход, корабль Левкона выбрался из огороженной длинными молами гавани на простор обширного Пантикапейского залива. За ним, как стая запоздалых журавлей за вожаком, отлепившись от соседних причалов, потянулись двумя колоннами остальные 34 судна. И пока видны были под бронзовой тетриппой Посейдона стройные фигурки царевен, лица и взгляды теснившихся на палубах воинов, словно под влиянием неведомой силы, были обращены на них. Младшая царевна долго прощально махала вслед кораблям рукой, другой рукой утирая скатывавшиеся по щекам бусинки слёз; её мать, сложив завёрнутые в серебристый мех накидки руки под высокой грудью, стояла недвижимо, словно статуя Афродиты, пока увозивший её мужа корабль не скрылся за мысом Дия.

  Под вечер, как и планировалось, левконова флотилия благополучно прибыла к мысу Акра - юго-восточной оконечности Скалистого полуострова, возле которого светлые воды Меотиды, завершив долгий путь пуповиной Боспорского пролива, растворялись в чёрных водах Эвксина. Разделившись, флотилия бросила якоря в двух тесных бухточках под защитой небольших крепостей: Акры - на северной стороне одноименного мыса, и расположенного за ним Китея, намереваясь с первыми проблесками утренней зари плыть далее на запад вдоль отвесных круч полуострова, не зря прозванного Скалистым. Но когда наступило утро, оказалось, что нет больше ни кораблей, ни моря, ни вздымающегося стеной берега - всё утонуло в опустившемся ночью на воду плотном белом облаке.

  Густой, как разлившееся молоко, туман держался над тихим, будто уснувшим морем почти до полудня, когда был развеян задувшим с юга ветром. С каждой минутой ветер дул всё сильнее; не прошло и часа, как зеркальная гладь моря закипела пенными бурунами и вздыбилась штормовыми волнами. Навклеры 15-ти стоявших в тесной бухточке Китея кораблей убедили Левкона вернуться, пока не поздно, из опасных гаваней Китея и Акры обратно в Пролив и переждать надвигающийся шторм в более надёжной и защищённой от высоких волн и свирепых ветров гавани Нимфея.

  После того как скифы, дождавшись ночи, поставили на колёса и оттащили на безопасное расстояние подбитый боспорскими камнемётами таран, неапольским грекам понадобилось всего пару часов, чтобы устранить поломки - главное, что ударное бревно осталось цело! А уже следующей ночью, словно вняв мольбам царя Палака, боги укутали землю непроницаемым покрывалом тумана.

  Чтобы не выдать себя раньше времени грекам конским ржанием и топотом, Палак велел всем воинам, включая и вождей, идти за тараном к Длинной стене пешком, соблюдая полнейшую тишину, и сам, подавая пример, оставив коня Мазаку, двинулся на своих двоих, держась, как слепец, за привязанный сзади к невидимому тарану аркан.