Сбежавшая невеста

Мои губы находились так близко от гладкой загорелой кожи его шеи, что, благодаря обострившимся в темноте чувствам, сердце рванулось наружу, как в мультфильмах. Я даже удивилась, что его форма не выступает под моим топом.

Лео, похоже, это заметил, потому что повернулся ко мне, и наши взгляды встретились. Я ничего не сказала, и он ничего не сказал, но расстояние между нами внезапно показалось очень маленьким и полным искрящегося напряжения. Тогда, в Королевском театре, в своем смокинге он выглядел потрясающе, но отчего-то здесь, в пабе Баттерси, одетого в деловой костюм, я хотела его еще больше.

А затем Джо затопала по сцене и начала вопить так, словно от этого зависела ее жизнь, и нам пришлось сосредоточиться на том, чтобы не получить серебристой туфлей в лицо.

Джо мудро решила сократить свое шоу до часа, но не рисковать тем, что в перерыве кто-то потеряется в баре, так что «Чикаго-ого-го» понеслось с головокружительной скоростью, черные и белые парики Джо менялись чаще, чем огни светофоров на Пикадилли.

Когда она сошла со сцены, отплясывая канкан, словно демон, в зале воцарилась потрясенная тишина, а затем раздались громкие аплодисменты – с места рядом со мной. Лео не соврал, когда говорил, что хлопает профессионально. Его аплодисменты звучали, как гром.

Я тоже захлопала, но на любительском уровне, и тут же отметила, что кто-то за нашими спинами хлопает так же, как Лео. Эти аплодисменты подкрепились оглушительным свистом, затем воплями, а затем таким звуком, которого я никак не ожидала от человеческого существа.

Я обернулась и увидела Рольфа, сидящего в последнем ряду, как обычно, в окружении стаи девиц с волосами цвета шерсти афганских борзых. И развернулась к Лео, который теперь кричал: «Бис! Бис!», но недостаточно громко, чтобы Джо могла его услышать.

– Почему здесь Рольф? – прошипела я.

– Он хотел поддержать Джо. – Лео сиял так, как сияют люди после хорошо выполненной работы. – Я сказал ему, что он должен загладить свою вину перед тобой и перед ней, причем сделать это более разумным способом. Он ответил, что приведет с собой театрального продюсера и обозревателя, – он знает множество людей в индустрии развлечений, знакомство с которыми может пригодиться Джо.

– О! – Это было разумно. И маленький зал из-за них казался куда полнее.

– Рольф очень сожалеет о случившемся, – продолжал Лео. – Он хочет лично извиниться перед вами. Как следует.

Я издала некий одобрительный звук, но мое воображение при этом рисовало, как Джо колотит Рольфа по голове своей шляпой, пока та не оказывается на его шее, как ожерелье. Несмотря на орхидеи и извинения, Джо все еще злилась из-за того, что со мной случилось, и уже заставила всех, кто знал Татьяну, расфрендить ее в «Фейсбуке». Татьяна теперь была персоной нон-грата во всей западной части Лондона и наверняка сталкивалась со множеством трудностей в клубах Сохо.

– Может, не здесь? – спросила я, поскольку уже слышала разъяренный рев Джо у себя в голове. – Возможно… мы выпьем где-нибудь, где потише?

Сзади на мои плечи тяжело опустились чьи-то руки.

– Сбежавшая Эми! – пропел голос мне в ухо. – И Брошенный Джон!

– Да бога ради, – сказал Лео.

Я развернулась и попыталась спасти осколки чудесного состояния, в котором пребывала еще пару секунд назад.

– Эми, – сказал Рольф, беря мои руки в свои и фиксируя меня тем, что я уже определила как фирменный взгляд Вольфсбургов, от которого все таяло внутри. Теперь, после того как я видела этот прием в исполнении их отца, версия Рольфа утратила прежний эффект. – Эми, Эми, Эми! Я не знаю, что сказать.

– Можешь повторить несколько раз: «Сожалею».

– Я не просто сожалею. Я раскаиваюсь. Я каюсь. Я проститаюсь у твоих ног…

– Простираюсь, – поправила я. – О твоих проститу… я не желаю ничего слышать, спасибо.

– Жестко, – ответил Рольф после секундного размышления. – Я сказал этой нехорошей Татьяне, что она больше никогда не покатается на Рольф-экспрессе, и она так благодарна тебе за то, что ты не подала на нее в суд, что…

Краем глаза я заметила, как дернулся занавес. Мне очень не хотелось, чтобы Джо бросилась на Рольфа в присутствии полезных театральных знакомых. Отлупить его она может и позже, когда никто об этом уже не напишет.

– Ладно, все это в прошлом, – выпалила я. – Спасибо, что пришел! На скольких вечеринках ждут тебя сегодня? Не хотелось бы вас задерживать. Я могу передать Джо, что ты был здесь, если вы уже опаздываете.

– О, у нас все намечено после полуночи, – ответил Рольф, приводя меня в полное уныние. – Я подумал, что мы здесь перекусим, а потом уже потащимся в Найтсбридж.

– Но это же просто паб! – воскликнула я. – Пивная! У них здесь только чипсы и арахис, и… и неизвестно, натуральные ли они.

Занавес чуть разошелся, и Джо выглянула наружу. Увидев Рольфа, она помрачнела и зашагала через сцену в сетчатых чулках, облегающих шортиках и старой хоккейной футболке «Даун Хаус», надетой поверх топа. Поскольку сцена имела всего три метра в ширину, она оказалась рядом прежде, чем я успела крикнуть: «Берегись!»