Сбежавший зверь (СИ)

Армин встал на ноги и шаткой походкой направился в город. Энни задумчиво посмотрела на его ссутуленную спину.

— И как только Армин общается с Эреном, — покачал головой парень, разговаривающий в компании чуть поодаль. — Неужели не боится, что тот его сожрать может?

Энни схватила валявшуюся рядом пустую жестяную банку, швырнула её в парня, попав тому прямёхонько по затылку, и, сделав вид, что она абсолютно ни при чём, попросила Сергея отвести её домой.

***

Армин переворачивался с боку на бок, пытаясь принять удобную позу. Даже с учётом того, что его жутко клонило в сон, уснуть не получалось. Он старался отвлечь себя книгами, но из-за посторонних мыслей Армину приходилось перечитывать абзац по три раза, чтобы понять содержимое. Раз порывался выйти на улицу, чтобы хоть немного проветрить мозги, но ноги довели его только до входной двери. Ближе к вечеру пришёл доктор Росс, справился о его самочувствии, забрал инструменты и настоятельно рекомендовал дать своей голове отдохнуть и не мучить себя мыслями о том, чего вообще могло не произойти. Но разум уже давно был настроен против Армина.

Даже после окончания войны обстановка за стенами была напряжённой, люди были настроены категорично: всех шифтеров до́лжно казнить, дабы ещё в зародыше искоренить возможность повторения столетнего противостояния. Королева Хистория предстала перед самым страшным её выбором, тогда она вновь почувствовала себя той пятнадцатилетней добрячкой Кристой, в руках которой оказался непомерно тяжёлый для неё меч «правосудия». Хистории удалось обойтись малой кровью — шифтерам сохранялась жизнь, но стоило им хоть немного оступиться, приговор будет введён в исполнение немедленно — голову с плеч. И овцы целы, и волки сыты. Да только была в этом решении небольшая прореха: если люди захотят от кого-нибудь избавиться, они найдут способ. В этом плане Армин немного завидовал Имир, оставшейся в столице под покровительством самой королевы, но в то же время, просиживание годами взаперти в жалкой лачужке вряд ли можно назвать жизнью.

В том, что Эрен был не виновен, Армин не сомневался. Даже если он и выходил ночью на улицу и бродил где-то возле дома Штольца, Эрен бы не опустился до убийства обычного гражданского. Йегер, конечно, был порой довольно вспыльчив, но он бы не стал так глупо разбрасываться жизнью, даже если это касалось Армина. Но вряд ли кто-то ещё верил в Эрена так же сильно. Быть может, Жан, но — Арлерт повернулся на спину — в Кирштейне сейчас боролись две личности, и Армин не был уверен в том, какая из них одержит верх: Жан-полицейский или Жан-отвергнутый-муж.

На город опустились сумерки. Армин закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Желание поговорить с кем-нибудь накатило морской волной. Армин не часто делился с кем-то своими переживаниями, стараясь выкарабкаться из личных проблем самостоятельно, чтобы не причинять никому неудобство. Да лет пятнадцать-двадцать назад особой нужды в этом и не было, потому что эти двое, Эрен и Микаса, всегда чувствовали, если их друг начинал очередной процесс самокопания. Но, может, сейчас было то самое время, когда стоило бы вспомнить былое? Тем более, что проблема касалась их троих. Армин собрал волосы в хвост, накинул кофту, спустившись вниз, натянул сапоги и вышел на улицу, где уже начали снимать с фонарей защитные колпаки, освещая улицы световыми кристаллами с чуть зеленоватым светом.

Дом Микасы и Жана располагался на соседней улице от дома Эрена. Жан, конечно, не был рад такому близкому соседству с Йегером, для него в идеале вообще было находиться за две стены от «источника раздражения», как некогда назвал он Эрена, да только вот стоило ему сказать это Аккерман, как тот сразу притих и более не поднимал эту тему. «Ты бы видел её взгляд, — рассказывал тогда Жан Армину. — Хорошо у неё в руках ничего острого не было, а то бы на себе испытал всю боль титана от разящего удара Микасы Аккерман». И почему-то Армину показалось, что Жан вряд ли тогда преувеличивал.