Сбежавший зверь (СИ)

На счастье, Кирштейна дома не оказалось — таинство троих не должно было быть услышано посторонними. Немного удивлённая Микаса пригласила Армина в кухню, заварив переставший быть изыском чай, вежливо справилась о самочувствии и спросила о причине визита. После вопроса Армин грустно улыбнулся. Они перестали быть настолько близки, чтобы просто приходить друг к другу в гости и беззаботно разговаривать на различные темы, около шести лет назад, после того, как Микаса вышла замуж за Жана, и Армин точно знал, что причина была вовсе не в Кирштейне. Просто тот, кто объединял их с Аккерман, перестал занимать «золотую середину». Оба, и Армин, и Микаса, знали, что в этом не было чьей-либо вины, но оба же знали и то, что от раскола в их трио уже нельзя будет избавиться — даже если разбитую посуду склеить, трещины всё равно будут видны. Армин без тайн рассказал, что случилось с ним вчера и что произошло с Эреном сегодня. Микаса слушала как обычно молча, не перебивая, лишь лицо с потрохами выдавало все её переживания. Микасе не шла гражданская жизнь, хоть она и сменила короткую стрижку на длинный хвост, а «бело-синие крылья» на платья и юбки, в душе она оставалась всё тем же солдатом, готовым по первой команде ринуться в смертельный бой. Из бывших разведчиков, пожалуй, только Конни с Сашей смогли отбросить своё военное прошлое, да и их оно, правда, преследовало тенью по ночам.

— Я не мог остановить Жана, иначе бы сделал только хуже, — закончил Армин, смотря, как неспокойное пламя свечи колышется в тёмной жидкости кружки.

— Ты поступил правильно, — тихо отозвалась подруга, но в ушах Арлерта отразилось «Ты должен был спасти его!». — Я уверена — Жан во всём разберётся, очевидно, что Эрен не виноват.

Армин из-под ресниц взглянул на Микасу — она тоже не верила. Не верила в то, что хоть кто-то будет разбираться в случившемся. Эрена просто устранят как угрозу. Армин не сомневался в том, что, стоит ему только уйти, как Аккерман помчится на всех парах в тюрьму, вызволять человека, называющего братом, но любящего платонической любовью. Да, Армин не знал, почему Микаса выбрала именно Жана, но в то же время прекрасно осознавал, почему она вообще кого-то выбрала. Просто это был её способ не сойти с ума.

— Прости, что отнял у тебя Эрена.

Поражённая Микаса широко раскрыла глаза и в упор посмотрела на Армина. Ему сложно было прочесть Аккерман, в отличие от Эрена, она всегда держала книгу своей души закрытой, но стоило только кому-нибудь начать разговор об Эрене, как она тут же выставляла содержание на показ. И сейчас в её оглавлении Армин видел главы печали, обиды, зависти и злости. Армин видел, что многие из этих глав были посвящены исключительно ему.

— Но я обещаю, что верну его, — Армин посмотрел в серые глаза напротив и улыбнулся.

Он хотел, чтобы Микаса поверила ему, чтобы она поняла, что он никогда не собирался отнимать у неё Эрена. Армин очень хотел хоть что-то сделать для того, чтобы дорогие ему люди были счастливы. Армин усмехнулся про себя. Счастливы, опять он забылся: они же дети войны, они не могут быть счастливы.

— Если так, — подалась вперёд Аккерман, — позволь мне помочь тебе.

— Нет, — покачал головой Армин, — я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать. Тем более сейчас ты должна заботиться не только о себе. — Микаса плотно сомкнула челюсти и, отвернувшись, положила руку на живот, сжимая ткань кофты. — Жан знает?

— Я не говорила ему.

Армин взял её руку.

— Прошу тебя только об одном, — серьёзно сказал он, — помни, этот ребёнок ни в чём не виноват.

Микаса расслабилась и убрала руку с живота. Со стороны входа послышалась возня, Армин быстро убрал руку с руки Микасы и сел прямо.

***

Жан поправил на предплечье форменный плащ и, кинув последний взгляд на небольшой одноэтажный дом, построенный наспех, продолжил свой путь. Он устал, как собака, раздражение с самого утра клокотало где-то в глотке, жаждая выплеснуться на какого-нибудь бедолагу. Подготовь отчёт, составь рапорт, сопроводи преступника, разберись в семейной разборке и прочее, и прочее. А тут ещё и дело Йегера на него повесили, как будто специально хотели добить, знали же, что они оба бывшие разведчики. Жан был в курсе о приказе королевы Хистории и в полной мере представлял, что произойдёт, если вина Эрена будет доказана, но Жан ни на минуту не сомневался, что он поступил правильно.

Кирштейн вошёл в дом и повесил на крючок плащ. Снимая сапоги, он вслушался в звуки — к ним пришёл гость, и, судя по голосу, Микаса разговаривала с Армином. Жан кинул обувь на пол, и разговор сразу прекратился. Тут нечему было удивляться, поскольку и раньше Жан не был таким уж и близким другом для них, а сейчас и вовсе, похоже, превратился во врага народа. Кирштейн молча вошёл в кухню и встал в дверях, внимательно осматривая собравшихся. Армин даже головы не поднял, сидел за столом смирно, будто на занятиях в кадетском корпусе, а вот Микаса своих чувств не скрывала, да и выражение её лица в общем-то не особо отличалось от обычного. Аккерман сдержанно поздоровалась с мужем и чуть склонила голову.