Сборник "Иван Опалин" [5 книг]

— Знаете, Ваня, мне кажется, вам надо кое-что знать, — решился он. — У нас в редакции считают: он удрал, когда понял, что Склянскому конец. И еще ходят слухи, что он присвоил казенные деньги.

— Слухи к делу не пришьешь, — ответил Опалин, и по выражению его лица писатель понял, что услышанное вовсе не являлось для Ивана новостью. — Сколько украл, как именно украл, куда сбежал — вот в чем дело. Факты, понимаете? Опять же, если украл сто рублей — это одно, а если 55 тысяч…

Басаргин вертел в руках спичечный коробок и при этих словах собеседника чуть не уронил его.

— 55 тысяч? — Он вытаращил глаза. — Вы шутите, я надеюсь?

У Опалина была только ничтожная доля секунды, чтобы принять решение, и он его принял.

— Да я так сказал, к слову, — усмехнулся он. — А что? В редакции о других суммах говорят?

— Он рекламой занимался, — ответил Басаргин, подумав, — и… что-то там было мутное. Какую-то часть денег он, наверное, клал себе в карман. Но 55 тысяч… Это, простите, слишком грандиозная сумма. Такую растрату скрыть невозможно, а Алексей Константинович — человек умный. Он бы не стал рисковать. — Опалин молчал, и писатель стал развивать свою мысль: — Понимаете, Колосков из тех людей, которые действуют наверняка. У него… у него расчет идет впереди жадности, понимаете? — Опалин, услышав столь книжную фразу, поднял брови, но ничего не сказал. — Да, он бы украл, но только если бы совершенно точно знал, что ему ничего за это не будет.

— Ну, так он водился со Склянским, — неприятным голосом напомнил Иван. — Может, считал, что тот всегда его выручит? Как вы думаете, доктор?

Басаргин поглядел на него, морщась. "Какой я доктор… Такой же, как ты сыщик", — неприязненно помыслил он.

— Если Колосков действительно обокрал газету, — нервно проговорил писатель, — нам могут перестать платить. Это… это уже черт знает что, простите.

Вернулась Варя, и муж, не удержавшись, пересказал ей то, что услышал от Опалина.

— Конечно, совершил растрату и сбежал за границу, — уверенно заявила жена.

— С советскими рублями?

— Он золото на них купил, ценности какие-нибудь. То, что с собой можно унести.

— И бросил здесь семью? — спросил Опалин.

— А почему нет? С семьей сложно бегать через границу. Одному легче.

Что ж, накупил золота и каких-нибудь бриллиантов на 55 тысяч рублей… Возможно ли такое? Возможно. И не потому ли он бросил чемоданы в квартире, что границу лучше переходить налегке?

Где жена кассира Измайлова видела человека, похожего на Колоскова? В Ленинграде. А Ленинград — где? Правильно: оттуда до границы СССР всего 30 верст. Мог ли Колосков поехать из Москвы в Ленинград, рассчитывая там нелегально перейти границу? Конечно, мог. Еще как мог…

У Опалина заныло под ложечкой. Если имелись веские основания считать, что гражданин Колосков Алексей Константинович, 1886 года рождения, удрал из СССР, то Московский угрозыск больше не должен заниматься его поисками, и дело следовало передать ГПУ. Тем более при наличии сведений о крупной растрате, совершенной беглецом.

"Э, нет, — одернул себя Иван. — Сначала надо установить, действительно ли он удрал. Любовница — Ванда, которая прежде была Люськой, — уж точно должна знать. Тем более если он обещал ей что-то серьезное, а сам скрылся, у нее нет причин его покрывать. Скверно, что сегодня все так сложилось и я к ней не успел. Сначала с Колосковыми говорил, потом пытался опросить их соседей — без толку, потом ездил на Мещанскую. Ничего, тогда завтра… Завтра уж я точно наведаюсь в Дегтярный переулок и посмотрю, что она из себя представ- ляет".

— Пейте чай, пока он не остыл, — сказала Варя, обращаясь к мужчинам.

Опалин допил чай и, поглядев на часы, решил, что пора возвращаться к себе. Басаргин предупредил его, чтобы он был осторожен — в их районе много хулиганов. Но Иван сказал, что никого не боится, забрал свою фуражку, попрощался с хозяевами и ушел.

Глава 16 Угроза

Агент угрозыска Карп Петрович Логинов, которого коллеги звали просто Петровичем, навострив уши, слушал, как Опалин ругается по телефону. Закончив разговор, Иван так треснул трубкой по аппарату, что она подпрыгнула, а сам телефон протестующе звякнул.

— Ты чего лаешься-то? — спросил Петрович, сворачивая самокрутку. — Имущество вон крушишь казенное…

— Да обнаглели они совсем, — с возмущением ответил Опалин. (Вместо "обнаглели" он, впрочем, использовал куда более энергичное слово.)

— Кто обнаглел?

— Да эти, в морге 2-го МГУ… Мне нужен акт вскрытия Кирпичникова, чтобы к делу его приобщить, а вскрытие до сих пор не сделали. Сколько они его держать будут — пока он совсем не сгниет?

— Зря ты на них наорал, — заметил Петрович. — Теперь они твой труп передадут какому-нибудь Бергману, и привет. Сам рад не будешь.

Он и сам не заметил, как скаламбурил по поводу трупа, а взвинченный Опалин и вовсе не обратил никакого внимания на выражение коллеги.

— Почему это?

— Потому что Бергман — с норовом, — ответил Петрович, хлопая по карманам в поисках спичек. — У-у, это гусь. Один раз с ним столкнешься, сам увидишь…