Сборник летописей. Том III

Далее, поскольку наш ум постоянно увлечен укреплением и приведением в порядок дел мирян и обращен к приобретению и пополнению средств для сего, мы пожелали к предыдущим постановлениям присовокупить еще несколько необходимых соображений, получившихся от врожденного свойства здравого разума и следования законам шар’а, и вразумить казиям [наших] владений необходимость им подчиняться, дабы они следовали им и их не преступали. Во-первых, подтверждение осторожности при разборе свидетельских показаний, в которых содержится суть большей части судебных дел, ибо стало известно, что казии допускают небрежность в этом отношении и не стараются [показания] проверить, выносят на [основании] их приговоры, без того чтобы внутри них [казиев] вселились спокойствие и уверенность или победило мнение о точности и правоте [показаний]. Они придерживаются того [положения], что казий бессилен возразить двум свидетелям и не боятся беды от этой беспечности. Случается, что судебное дело само по себе важное, а они, не зная истинного положения вещей и не принимая мер предосторожности, выносят по нему решение, и некое число людей, ищущих помощи, имущих, таким образам истребляется, и самый смысл [дела] для них пропадает, хотя они [казии] законное доказательство и поставили в зависимость от двух свидетелей, [и следовательно] связали [его] с законом правосудия. Правосудие же — дело великое, которое проявляется только в единичных людях и то редко, а большей частью людьми владеют страсти. Судья должен постоянно думать, что, быть может, свидетельство Зейда или Амра не лишено страстного желания и мечтаний одной стороны [тяжущихся], или попечения другой стороны. Не следует прельщаться только тем, что свидетель проявляет качества и свойства благородного человека и украшает свою внешность или [свой] слог речи, а нужно для уловления истинного положения и для извлечения наружу скрытого [смысла] дела остроумно поразмыслить, ясно рассудить и направить все свое внимание к тому, чтобы подробности обстоятельств прояснились, а сомнения и затруднения исчезли.

Мудрость господня, ‛да возвеличится имя его’, при наделении [человеческих] тварей познавательными способностями сделала неизбежным, чтобы они утаивали внутри себя ложь, [однако] признаки ее обнаруживаются из смысла слов говорящего, как [об этом] изрек повелитель верующих, ‛да будет над ним мир’: «Все, что у людей имеется на сердце, становится явным через проговаривание». Следовательно, каждый, кто с верным умом приступит к исследованию внутреннего мира человека, может его постигнуть по его речам. На основании этих предпосылок мы повелели, чтобы при выслушивании всякого свидетельства, на счет согласия с которым в уме найдутся опасения, принимали бы меры предосторожности и каждого из свидетелей допрашивали бы отдельно, дабы выявилась разница в их словах, ибо разница в словах есть то, за что ухватываются в расследовании обстоятельств. Да каждого [свидетеля] чтобы допрашивали в нескольких заседаниях и раскрывали дела из добавлений [свидетелем новых] слов, да основывались бы на важных соображениях, помогающих при допросе, как-то: противоречия во времени, месте, количестве и качестве обстоятельств судебного дела и на остроумных вопросах, которые вставляются при расследовании таких дел, чтобы от этих стараний получилось одно из двух искомых — либо достоверность, на [основании] которой можно вынести приговор, ибо на нее следует положиться, либо сомнительность, которая становится поводом для колебаний и средством спасения от возможности попасть в пучину неправильного решения. Поскольку большая часть изъянов, которая случается |S 620| в судебных делах, происходит от оправдания [истца] со стороны оправдывающих свидетелей, которые сами по себе не являются оправдывающими, то в этой части нужно проявлять много осторожности и считать обязательным для руководства обращаться к разделу, который написан особо по поводу оправдания [истца] свидетелями.