Сборник летописей. Том III

В то время, когда Хулагу-хан принял решение завоевать Багдад, он соизволил назначить Урукту-нойона [взять] крепость Ирбиль, а крепость та заложена на крепкой земляной насыпи, и не имеет себе равной |A 203b, S 465| на обитаемой четверти земного круга. Когда Урукту-нойон занялся ее осадой, курды в крепости стали отбиваться. Правитель Ирбиля Тадж-ад-дин ибн Салайя вышел [из крепости], покорившись, и собрался оказать достойные услуги. Урукту-нойон сказал: «Признак-де настоящей покорности есть сдача крепости». Тадж-ад-дин отправился к крепости. Курдские воины преградили ему путь. После долгих уговоров и убедительных просьб он принужден был вернуться и явился к Урукту. Тот отправил его к его высочеству Хулагу-хану. На суде он был признан виновным и казнен. Урукту долгое время осаждал крепость, но тамошние жители не покорялись, и он попросил помощи войском у султана Бадр-ад-дина Лу’лу. Тот прислал некое количество войска. Однажды ночью жители крепости вышли, напали на монголов, перебили всех, кого нашли, подожгли и сожгли камнеметы и ушли в крепость. Урукту, попав в беду, призвал Бадр-ад-дина Лу’лу и с ним советовался. Бадр-ад-дин Лу’лу сказал: «Лучше отложи до лета, когда курды убегут от жары и отправятся в горы, потому что теперь погода приятная, запасов у них много, а крепость чрезвычайно укреплена и взять ее, кроме как хитростью, невозможно». Урукту предоставил ее [крепость] султану Бадр-ад-дину и направился в Тебриз с намерением [там] летовать. Когда погода стала жаркой, курды вышли, сдали крепость султану Бадр-ад-дину и отправились в Сирию. Султан Бадр-ад-дин разрушил ее стены, и таким путем та крепость тоже была завоевана.

Рассказ о переводе в Азербайджан богатств Багдада и крепостей еретиков и сохранение [богатств] в крепости на горе Салмасского озера, и о прибытии Бадр-ад-дина Лу’лу и румского султана на служение к государю

Сокровища и огромные богатства, которые добыли в Багдаде, Хулагу-хан с эмиром Насир-ад-дином, [сыном] Ала-ад-дина, сахиба Рея, отправил в Азербайджан, точно так же и [богатства], принадлежавшие крепостям еретиков, Рума, Грузии, Армении, лурам и курдам. Маджд-ад-дину, мелику Тебриза, [Хулагу-хан] приказал, чтобы он построил великолепное, чрезвычайно крепкое здание на горе, которую называют Теллэ, на берегу озера Урмии и Салмаса. Расплавив всю звонкую монету и начеканив балышей, сложили там. Из тех дорогих даров и богатств Хулагу-хан отослал часть его величеству Менгу-каану с радостной вестью о победе и славе, сделал отчет об обстоятельствах завоевания владений Иранской земли и объявил о решении итти походом на Мисрский и Сирийский края. С этим посланием отправился эмир Хуладжу, и каан весьма обрадовался этой доброй вести. В том году султан Бадр-ад-дин Лу’лу согласно указу каана направился к его высочеству [Хулагу-хану] и, двигаясь поспешно, прибыл ко двору на служение в окрестностях Мераги 29 числа месяца раджаба 656 года [1 VIII 1258]. Лета его перевалили за девяносто. Хулагу-хан оказал ему полный почет и уважение, и он 6 числа месяца ша’бана [8 VIII] того же года вернулся обратно. 7 числа упомянутого ша’бана прибыл на служение ради поздравления с победой над Багдадом атабек Са’д, сын фарсского атабека Абу-Бекра и, будучи отличен пожалованиями, воротился назад. 4 ша’бана [6 VIII] в …,[151] в окрестностях Тебриза на служение прибыл румский султан Изз-ад-дин, а в среду 8 числа того же месяца вслед за ним приехал султан Рукн-ад-дин. Хулагу-хан гневался на султана Изз-ад-дина за [его] непочтение к Байджу-нойону и сражение с ним. После завоевания Багдада султан Изз-ад-дин стал весьма опасаться и задумал вызволить себя из пучины того преступления тонкой хитростью. Он приказал сшить прекрасные царские сапоги и на подборах их намалевали его облик. Во время представления и подношения даров[152] он вручил их государю. Когда взгляд его [государя] упал на изображение, султан облобызал |A 204а, S 468| землю и промолвил: «Чаяние мое в том, чтобы государь благословенной стопою своею вознес голову этого раба». Хулагу-хан сжалился над ним, а Докуз-хатун оказала ему покровительство и попросила [простить] его преступление. Хулагу-хан ему простил. В ту пору ходжа Насир-ад-дин доложил, что султан Джелаль-ад-дин Хорезмшах, будучи обращен в бегство победным нашествием монголов, пришел в Тебриз. Воины его чинили насилие над ра’иятами и об этом обстоятельстве доложили ему [Хорезмшаху] на суд, а он сказал: «Мы-де ныне воюем мир, а не правим, при завоевании мира оберегать ра’иятов не обязательно. Вот, когда мы станем править миром, тогда и окажем правосудие жалобщикам». Хулагу-хан промолвил: «Мы, слава богу, и воюем мир и правим. Для врагов я завоеватель, а для покорных правитель, и не страдаю я слабостью и немощью подобно Джелаль-ад-дину». Аминь.