Сборник поэзии

Ребячьих упраздненных лет...

Навалом возле полотна

Лежала рыба - и была

Не серебриста, а бледна,

Контрастно, немощно бела.

И кто-то, кто верблюда вел

И эту рыбу собирал,

Цвет в полногласье перевел

И проорал: - Арал! Арал!

Слезы Своей не оботри,

Господь, о бедственной стране,

Лет двадцать битой изнутри

И три уж месяца - извне!

О нет, Рискнувший нас любить

Слезы не думал осушать,

Желал голубить, голубить,

В беде надёжить, утешать...

Но в годы мирные зачах

Слезы целительной сапфир,

Оставив бурый солончак

В пучках колючек-растопыр...

Ошеломляющий Арал!

Кто, кто тебя поиссушил,

Казенным штампом замарал,

Списал, похерил, заглушил?

Не я ли, что незнамо где

Была, не выбралась: дела!

И в смертный час твоей воде

Воды испить не подала?..

1988

Одуванчик

Бесшумный одуванчиковый взрыв -

И вьюга, всполошенная, сухая,

Перед моим лицом помельтешив,

Снижается, редеет, затихая,

И тает. Начинают проступать

Изба, крыльцо. И вот выходит мать:

Фигурка в глянцевитом крепдешине

И сапоги мужские на ногах.

Тогда шикарить женщины спешили,

Однако оставались в сапогах.

Ширококостность, дюжая ухватка

Мешали им для полного порядка

Закончить каблучками туалет -

Вдруг землю рыть да прятаться в кювет?

И полуэлегантны, полугрубы

Движенья мамы. Полыхают губы

Багряной птицей впереди лица.

Вот-вот они в беспомощном восторге

Опустятся на моего отца,

Стоящего поодаль от крыльца

В зеленой, беспогонной гимнастерке.

Вернулся он весной, но по утрам

Всё лето возвращается он к нам,

И мы за умываньем и за чаем

В нем новое с опаской замечаем

И прежнее со счастьем узнаём

В неловком отчуждении своем, -

Что было так, а сделалось иначе...

Почти как до войны, живем на даче,

И одуванчик во дворе у нас

Растет, и можно дунуть, как сейчас.

1960

Зеленый костер

Под землей костер зеленый развели.

Пробивается огонь из-под земли,

Пробивается зеленым язычком,

Всё ночами, всё скачками, всё молчком.

Он выплёскивает разные цвета:

Вот уже голубизна и краснота, -

И самой мне только часу не найти,

Чтобы двоюродным оттенком зацвести!

Я сама, сколь ни сложна, сколь ни хитра,

Только выплеск, только цвет того костра...

Он старается, когда я не смотрю:

"Ты всё мешкала, а я уже горю!"

Пробивается, когда я занята

Или просто недостойна и не та.

Каждый раз клянусь начало подсмотреть,

Обещаю быть внимательнее впредь,

И невежественно давит каблучок

Тот двоюродный, зеленый язычок.

1961

Первый день

Чуть сбивчиво пела гармошка,

Пронзительно звали козу,

И в воздухе тонкая мошка

Дрожала, как точка в глазу.

Тревожно, сторожко, чутьисто

Я слушала воздух, росу,

Невнятные шумы и свисты,

Метанья чего-то в лесу.

На самой опушке, у елки,

Я нюхала, в пальцах размяв,

Какие-то дудки, метелки,

Обрывки неведомых трав.

Я их смаковала, кусала,

Как будто особую сласть.

Не с поезда я, не с вокзала,

Я только что - вот, родилась.

1962

Среда

Смотрю, всё хуже год от года

С лесами, воздухом, водой,

И называется природа

Почти клинически - средой.

Мы деловиты и угрюмы.

Но кое в ком еще пока

Неторопливо бродят думы,

Как чистой влаги облака,

И зелень теплая, сквозная

Кой у кого глядит из глаз,

И замшевая лань лесная

В губах припрятана у нас.

И полноводная - спасибо! -

Течет любовная река,

И плещет женщина, как рыба,

В счастливой хватке рыбака.

1983

Посмертный монолог кота Куни

Был мой взгляд, как фонарик такси.

Зеленел - подзови, пригласи -

Я послушно к тебе подскочу,

И прильну, и моторчик включу,

И тебя хоть на десять минут

Увезу в безоглядный уют.

Но любил я с тобой наряду

Всех, кто ласку давал и еду:

Вовсе не было резкой черты

Меж тобой и такими, как ты.

И дурного тут нет ничего,

Что не лично меня одного,

Но меня - и таких же, как я, -

Ты любила, хозяйка моя.

Потому-то, наверно, сейчас,

Хоть навек мой фонарик погас

И зарыли меня глубоко -

Я к тебе возвращаюсь легко.

Признаюсь тебе, как на духу:

В новых пятнах и в новом меху

Под осенним багровым кустом

Я виляю тигровым хвостом.

1982

Бег

С телеги спрыгнула, и вот -

Ко мне, ко мне, мои собаки! -

Меня встречает мой народ,

И языки висят, как флаги!

Нацеловались? Так бежать

В обход - ах, нет! - в облет владений!

Вперед! Я эту благодать

Ценю в сто тысяч дней рождений!

И Джек с колючками в ушах,

И Рекс в своих прекрасных пятнах,

И в узнаваньях каждый шаг,

И бег в мельканиях понятных:

То синькой тенькнет небосвод,

То конь блеснет, то замелькает

Березоель. Ручей растет,

Ольха змеисто протекает.

И лай, и свара на бегу -

Огрыз, веселенькая ссора.

Устала. Больше не могу.

Валится навзничь наша свора.

И то ли счастьем, то ли сном

Проходит лес над головою.

В остолбенении лесном

Себе на грудь я сыплю хвою.

Но после, руку занеся

Над сбившимися волосами,

Внезапно чувствую - не вся

Я здесь в лесу, с моими псами, -

Я где-то очень далеко

Слежу с печалью городскою,

Как изможденно, нелегко

Глаза ты трогаешь рукою,

И как лицо твое мало...

Какой такой несладкой долей

За этот год его свело

Как раз в обхват моих ладоней?

И нашей своры вольный бег

Оборван дальним этим взглядом.

К избе два пса и человек

Идут раздельно, хоть и рядом.

1966

На лугу

Шевелись давай, подруга!

Сено жаркое вокруг,

Грабли, зной, раздолье луга.

Мы причесываем луг.

Где-то в луже, сладко ноя,

Лягвы нежатся в тени.

Облако! Приди, родное,

Нас от солнца заслони!

Дай помедлить, дай собраться,

Просто посоображать,